Алмазное сердце

Было жутковато. Не то чтобы я боялась мертвецов — мне достаточно приходилось видеть их за время учёбы — но то всё были чужие, незнакомые люди. Сейчас же мне предстояло увидеть труп женщины, с которой ещё вчера мы пили чай на террасе и говорили о модных новинках.

— Зрелище будет не из приятных, — предупредил, читая мои мысли, дознаватель.

Тело, накрытое простынёю, лежало на длинной лавке у стены. Мужчина поднял над ним горящий фонарь и с помощью магии усилил свет. Потом сдёрнул с трупа ткань.

— Кто это? — вырвалось у меня.

— Смотрите внимательнее.

Чёрные волосы, острые скулы, кожа, похожая на ссохшийся пергамент, заострившийся нос, приоткрытый рот с лиловыми губами. Если это Виктория, то смерть изуродовала её и состарила её лет на двадцать, а то и больше.

— Как это возможно? — поразилась я. — Некоторые яды дают подобный эффект, но её же застрелили. Или нет?

— Застрелили, — маг указал пальцем на тёмное пятно на груди убитой. — Две пули, одна в прямо сердце, другая — рядом. Их ещё не извлекли, но я и так вижу, что они совершенно обычные.

— Тогда как?..

— Думайте, дэйни Милисента, думайте. Вас должны были обучать этому. По документам Виктории Солсети тридцать четыре года. Выглядела она на двадцать с небольшим. А сколько ей было на самом деле, мы установим, лишь проведя ряд трудоёмких исследований. Если бы она пользовалась целительскими снадобьями, результат их воздействия не исчез бы со смертью. И что это значит?

— Есть несколько магических уловок, — начала я неуверенно. — Иллюзия. Она не держится на мёртвой материи, и спала бы после смерти.

— Вы бы почувствовали иллюзию, — покачал головой следователь. — Разве нет?

— Нектар Королевской Лилии?

— Нектар действует лишь несколько дней, это разовое средство, и принимать его постоянно опасно для жизни.

— Тогда…

— Тогда остаётся последнее, — решительно закончил мужчина. — Обряд, запрещённый сводом правил Сообщества Магов и законами королевства Вестолия. Человеческое жертвоприношение с целью изъятия жизненной энергии жертвы. Карается смертью. Проведение данного ритуала крайне тяжело доказать, и он не требует от организатора наличия дара — только соблюдение условий и подходящую жертву. Обычно в качестве жертвы используют молодую невинную девушку… Простите за бестактность, дэйни Милисента, но вы ещё девица?

— Что? — зарделась я. — Какое это имеет отношение?

— Дэйна Виктория ведь интересовалась подобными вопросами? — не слушая меня, продолжал дознаватель. — Хотя могла и не спрашивать. Есть много способов проверить это: верный камень, амулеты, горошина у вас под матрасом… Четыре года назад у дэйны Агаты уже служила молоденькая лекарка. Ходят слухи, что девушка сбежала с возлюбленным. Даже не получив расчёта и оставив на вилле большую часть гардероба. А лет десять тому при невыясненных обстоятельствах пропала помощница кухарки. Баронесса вспомнила эти случаи, когда я рассказал ей о… И дэйна Виктория оба раза гостила у свекрови.

Мне сделалось нехорошо. Голова закружилась, и стоило больших усилий сдержать подкатившую к горлу тошноту.

— Вы не можете знать наверняка, — прошептала я.

— Насчёт ожидавшей вас участи, дэйни, — да, — согласился маг. — Это только мои предположения. И, к счастью, их уже не проверить. А насчёт того, каким образом покойная… хм, следила за своей внешностью, у меня сомнений нет.

Хотелось присесть, но единственную лавку здесь занимал уродливый труп.

— Зачем вы всё мне это рассказываете? — спросила я, с трудом собравшись с мыслями.

— Затем, чтобы у вас было правильное представление о случившемся. Чтобы вы не жалели несчастную женщину и не вздумали покрывать её, если вам что‑то известно.

«Виктория в этой истории не жертва, Сана», — прозвучал в моей голове другой голос.

— Сейчас мы вернёмся в кабинет, и вы обстоятельно мне всё расскажете, дэйни Милисента. Вспомните каждый день знакомства с убитой, каждую поездку в город, каждый разговор. Я помогу вам вспомнить все имена, что она называла, адресатов её писем.

— Но зачем? — переспросила я. — Хотите найти того, кто её убил? А если она заслуживала смерти? Если это сделал отец или брат одной из её жертв? Если справедливость уже восторжествовала?

— Справедливость и закон — не всегда одно и то же, дэйни Милисента, — сурово вымолвил мужчина. — Пойдёмте наверх, нам предстоит долгий разговор.

После беседы со следователем я чувствовала себя опустошённой.