Алмазное сердце

Ночью в домик на окраине города постучали скромно одетые горцы, а поутру с невысокого крылечка спустилась элегантная дэйни в лёгком небесно–голубом платье и изящных туфельках, без шляпки, но с аккуратно убранными волосами, и молодой дэй в приталенном светло–сером сюртуке, голубом жилете и длинных брюках, в последнее годы всё чаще сменявших в мужских нарядах привычные панталоны. В городском костюме, с зачёсанными назад, перевязанными лентой волосами Рик был чудо как хорош… пока стоял на месте. Стоило метаморфу сделать хоть шаг, как он превращался в кривоногого кавалериста, минуту назад слезшего с лошади, примчавшей его с поля боя, где он был жестоко контужен разорвавшимся над головой снарядом. Контузия выражалась перекошенным ртом, подрагивающим веком и невразумительным мычанием.

— М–м–м… Ым… — стонал он, медленно переставляя ноги. — Сделай хоть вид, что тебе меня жалко!

— Я — целительница, — произнесла я с достоинством. — И жалость — только помеха в моей работе. Нас так учили: либо помоги страждущему, либо, если помочь не в силах, без лишних сожалений избавь от страданий. — И добавила, растягивая слова: — Тебе я помочь не в силах.

— М–м… Великие предки! А ещё вчера была такой милой девушкой!

Сама не знаю, что изменилось во мне за эту ночь, но только проснувшись рядом с дэем Энсоре и обнаружив его руку там где ей было совсем не место, я не стала впадать в истерику, как накануне, а схватила лежавший поблизости бубён и от души пожелала глумливо усмехающемуся Ричарду доброго утра. Думаю, Уле понравилось бы. А Милисента мной просто гордилась бы!

— Хотя бы иди помедленнее, — взмолился, едва поспевая за мной, шаман.

Если туфли, купленные Унго, были мне чуть велики, и пришлось затолкать в носок шерсти, то обувь Джеда оказалась Рику мала. Но поскольку решено было сменить одежду, а горские легкоступы со светским нарядом не сочетались, унери вынужден был терпеть.

Сменив гнев на милость — всё же после он извинился — я сбавила шаг и взяла прихрамывающего волка под руку. Он простонал что‑то, теперь уже благодарно, но более не проронил ни слова, хоть нам и нужно было поговорить. Планов мы не обсуждали, пока сошлись лишь на том, что следует где‑то раздобыть деньги, и я предложила продать или отдать в заклад мои серьги. Белое золото, сапфиры — не крупные, но чистые камни…

— Меньше реальной стоимости, но больше, чем я рассчитывал за них получить. — Выйдя от ростовщика, чей адрес подсказала приютившая нас волчица, Ричард смущённо протянул мне несколько банкнот. Ему изначально не нравилось, что придётся брать деньги от женщины, но иного выхода не нашлось.

Я сделала вид, что не заметила его жест, и метаморф, помявшись, спрятал купюры в карман.

Не хотела рассказывать ему: эти серьги были мне дороги. Если бы я снимала их, хоть на ночь, сейчас мы остались бы без средств, но я лишь меняла их изредка на другие, когда сапфиры слишком явно не шли к наряду, а после снова надевала. Это были мамины серьги. Её не стало в тот день, когда на свет появилась я, и мне совсем немного досталось от неё. Крохотная искорка дара, не защитившая её от родильной горячки, а меня от провала на экзаменах и последовавших за тем бед. Серебристые волосы, которые я нещадно сгубила рыжей краской. И серёжки с сапфирами под цвет голубых, как и у мамы на портрете, глаз…

Ну, хоть глаза остались.

— Пойдём? — Рик подхватил с брусчатки саквояж Унго, куда с прочими вещами и угощением, что собрала нам в дорогу хозяйка, впихнул каким‑то чудом бубён Улы.

— Пойдём. Но надеюсь, ты расскажешь, куда, раньше, чем мы окажемся на месте.

Выяснилось, что направляемся мы ни дальше, ни ближе, а на стоянку дилижансов.

— Бумаги у нас. Джед и Яра — у Менно. — Оборотень отчего‑то всё время забывал об Унго. — Искать дэя Людвига затея пустая, но он нас сам теперь искать будет. И мы ему в этом даже поспособствуем. Но к тому времени разберёмся, что за тайна, чья и какая, попала к нам в руки.

— Зачем? — Внутри всё похолодело: не хотела я ещё глубже увязать во всем этом.

— Затем, чтобы играть с Менно на равных. И подстраховаться по возможности. Уверен, Джед собирался поступить так же. В этих бумагах есть что‑то, чего мы не видим. Шифр в письмах, скрытые чарами записи в блокноте… Хотя чар я как раз и не чувствую. Но начать предлагаю с патента.

— Джед говорил, что он подлинный, — вспомнила я.

— Рассчитываю на это.

— И куда ты планируешь ехать? К этому барону… — Имя выскочило из головы. — И что мы ему скажем? Что к нам попала его грамота? Он потребует объяснений…

— Не к барону, — прервал меня Ричард. — Я знаком с человеком, который мог бы нам помочь: он разбирается в подобных вещах. Можно сказать, собирает их. В каком‑то роде.

— Он коллекционер?

— Он — коллекционер коллекционеров.

Глава 14

Джед

…За решёткой окошка уже вечер, тёплые летние сумерки. Где‑то, может быть, совсем рядом, прогуливаются парочки, и строгие бонны спешат развести по домам детей… А нам с Унго было позволено гулять до темна, пока звезды не засияют над набережной, отражаясь в зеркальной воде…

— Бумаги, дэй Джед.