Алмазные псы

– Ты свихнулся. Когда-то такие уловки, возможно, и срабатывали, но с нами этот номер не пройдет.

– А что в вас такого особенного?

– Нейрообработка. Я отношусь к моему грузу как к собственному потомству. Все двадцать тысяч человек мне родня, и я не могу их предать.

– Забавно. – На свиной морде расцвела усмешка. – Последний клиент тоже так думал.

Спустя какое-то время Ирравель очнулась. В криокапсуле она находилась одна, от допроса в памяти остались только разрозненные фрагменты. Что-то про жертву, а потом про самый страшный кошмар, какой только можно вообразить, – ужас был таким сильным, что Ирравель не могла вспомнить его причину. А подо всем этим – твердая уверенность в том, что коды она не выдала.

Так почему же она до сих пор жива?

Было холодно и тихо. Как только вернулась способность двигаться, Ирравель нашла свой скафандр и побрела к ближайшему иллюминатору. Корабль все еще находился на комете. Пиратское судно исчезло – по всей видимости, отправилось на базу, в гало, где ждал корабль покрупнее.

Ирравель попыталась отыскать Маркаряна, но безуспешно.

Потом она пошла проверять спящих. Двадцать отсеков по тысяче капсул в каждом. Все они были открыты. Почти все спящие лежали там. Их распотрошили заживо, вырезали имплантаты, грубые устройства для просеивания памяти превратили мозг в кашу. На Ирравель накатил такой ужас, что не возникло даже явного эмоционального отклика. Из-за нейрообработки каждая смерть ощущалась так, будто умерла частичка ее самой.

И все-таки Веда удержалась на краю безумия: она обнаружила, что двести спящих пропали. По всей видимости, их не потрошили, подобно остальным, а значит, остается надежда, что капитан Седьмая Проба их похитил. Сущее безумие – ведь горстка пропавших не восполнит потерю. Но из-за своих психологических особенностей Ирравель могла думать только о них.

Она их найдет.

План был подкупающе простым. Он выкристаллизовался в голове подобно божественному откровению. Как говорится, возьми да сделай.

Веда починит корабль, выследит Семерку, отобьет у него спящих. И свершит возмездие, которое сочтет необходимым.

Ирравель пошла искать отсек, где лежали в анабиозе четверо сочленителей. Этот отсек располагался далеко от основных криокамер, в той части корабля, куда пираты вряд ли добрались. Она надеялась, что сможет оживить сочленителей и попросить их о помощи. Хуже уж точно не будет.

Но надежда растаяла, когда Веда увидела на переборке горелые отметины – следы выстрелов. Дверь взломали.

Она вошла в отсек.

Изначально сочленители были сектой на Марсе – кучка кибернетиков, имевших странную склонность экспериментировать на себе. В ходе последнего такого эксперимента, в 2190 году, они соединили свои усовершенствованные разумы в одну массово-параллельную нейронную сеть. В результате возникло явление, которое позже окрестили Транспросвещением, – необратимый переход к новому типу сознания.

И разумеется, началась война.

Демархисты не приняли ни одну из сторон. Они и сами пользовались нейроусилителями, но строго контролировали процесс, чтобы не зайти так далеко, как зашли сочленители. При посредничестве демархистов был заключен мир, они смягчили связанные с сочленителями подозрения. А те в свою очередь, благодаря технологиям, зародившимся в горниле Транспросвещения, помогли демархистам выбраться за пределы Европы. Четверо сочленителей летели на «Ирондели» в качестве наблюдателей, потому что на корабле были установлены их таранные двигатели.

Ирравель все равно им не доверяла.

Но, наверное, теперь это не имело значения. В криокапсулах – продолговатых, похожих на трубки гробах – зияли дыры. Кривясь из-за исходившего оттуда зловония, Ирравель осмотрела останки. Пираты вскрыли капсулы, но, по всей видимости, не довели дело до конца, не найдя нужных им имплантатов. Возможно, они даже не поняли, что в этих капсулах спали вовсе не люди, особенно если тут орудовали не самые умелые члены экипажа, а просто рядовые громилы.

Веда осмотрела последнюю капсулу, самую дальнюю от двери. Она тоже была повреждена, но не так сильно, как остальные. На дисплее светились данные, крышку покрывал иней. Спящий внутри сочленитель, похоже, невредим – пираты до него не добрались. «Ремонтуар», – прочитала Ирравель на именной планке.

– Да, этот живой, – сказал кто-то у нее за спиной. – А теперь отойди-ка в сторонку, медленно-медленно.

Сердце у Ирравели забилось чаще, она выполнила приказ. И, медленно повернувшись, оказалась лицом к лицу с женщиной, чей голос был ей хорошо знаком.

– Мирская?

– Да, вот тебе сегодня счастье-то привалило.

Мирская была в скафандре, но без шлема, и на фоне широкой горловины ее голова казалась маленькой и усохшей. Пистолет был направлен на Ирравель, но целилась пиратка будто нехотя, желая побыстрей пройти этот этап отношений.

– Какого черта ты здесь забыла?