Алмазный фонд Политбюро

– От тебя ли я это слышу, Григорий? Ты же сам захаживаешь к нему на огонек, да и супруга твоя на Кронверском частая гостья. Насколько я знаю, ни одни посиделки с чаепитием, что устраивает Андреева, без твоей Златы не обходятся. Или, может, я ошибаюсь? – не без ехидства в голосе поинтересовалась она.

– Да нет, вроде бы как не ошибаешься, – пробурчал Зиновьев, – только ты одно запомни: я не по своей воле в этот дом на Кронверском хожу, а по наказу Ильича. Это он лично перед отъездом в Москву просил меня не забывать нашего буревестника революции и помогать ему по мере сил и возможностей.

– Чтобы крылья не обвисли?

– Пожалуй, что и так.

– И ты, насколько я знаю, ему сильно помогаешь, – вновь не удержалась, чтобы не съязвить Варвара Николаевна.

– Ну, насколько это в моих силах, – хмыкнул Зиновьев. – Помогал бы и больше, да боюсь, что он меня окончательно возненавидит.

– А ты не бойся, помогай, – напутствовала его Яковлева, – революция и гражданская война все спишут.

Она покосилась краем глаза на Зиновьева, словно проверяла его реакцию на свои слова, и уже чисто по-женски поинтересовалась:

– Кстати, давно хотела у тебя спросить: ты только ему одному помогаешь или же и его бабам? Я имею в виду урожденную графиню Закревскую, по мужу – Бенкендорф, а также Варьку Шайкевич, жену его дружка Тихонова, а? Насколько я знаю, с Шайкевич наш буревестник революции уже в открытую живет, а с этой сучкой Бенкендорф пока что втихую, от людских глаз подальше.

– О-о-о, – с удивлением протянул Зиновьев, – да ты лучше меня осведомлена о его похождениях.

– Да уж недаром хлеб едим, – не стала отрицать Варвара Николаевна и уже с долей горечи в голосе добавила: – Жалко, что в Москву отбываю. Ильич уже вторую телеграмму прислал, требует немедленного выезда.

– М-да, чуток бы попозже, – пробормотал Зиновьев, – мне тебя сильно не будет хватать. – И тут же спохватился вопросом: – Уже известно, что тебе Ильич в Москве предложит?

– Ну а как же без этого? С двадцатого февраля назначена членом коллегии Наркомпрода.

Григорий Евсеевич не мог не обратить внимания, что эти слова она произнесла без особой радости в голосе.

– Что, Ильич вспомнил твои заслуги, когда ты комиссарила в продотрядах и маузером выбивала из крестьян хлебушек? – хмыкнул Зиновьев, знавший о «революционных методах» Яковлевой, которая в своей жестокости переплевывала даже белогвардейскую контрразведку.

– Выходит, что так, – не стала отрицать Варвара Николаевна. – В отличие от многих он ценит старые кадры и знает, кого куда лучше поставить.

– Да, этого у него не отнять, – согласился Зиновьев, – кстати, тебе уже известно, кто остается вместо тебя?

– Ильич рекомендовал Сергеева, но, насколько я поняла из его последней телеграммы, ему совершенно безразлично, кто возглавит Петроградское ЧК.

– Чего-о-о? – Зиновьев не смог скрыть своего удивления: – Ты, Варвара, случаем не того?..

– Я-то, случаем, не того! – окрысилась она. – И могу дословно процитировать телеграмму, адресованную лично мне. «Порицаю оттяжки. Оставьте заместителем кого хотите, например, Сергеева. Предсовнаркома Ленин».

– То есть Сергеев – временщик?

– Вот именно, что временщик, – согласилась с ним Яковлева. – Думаю, так будет до тех пор, пока Дзержинский сам не подберет кандидатуру на мое место.

Зиновьев молчал, пытаясь проанализировать далеко не обнадеживающие выводы Яковлевой, наконец задал вопрос, который не мог не волновать его:

– Ильичу, конечно, виднее, кого куда ставить, а вот кого ты оставляешь на экспроприации? Надеюсь, этот вопрос не в компетенции Дзержинского?

– Можешь не волноваться, – хмыкнула Варвара Николаевна, – этот вопрос в моей компетенции.