Алмазный меч, деревянный меч. Том 1

Ладони взмокли; он со злостью вытер их прямо о полу парадного плаща. «Трусишь, мальчишка? Хочешь жить? Неважно как, пусть даже и прежней марионеткой, лишь бы жить? А зачем тебе такая жизнь? Если бы ты имел привязанность к винопитию, или плотским утехам, или к весёлой компании друзей, или… Пожалуй, остаются только книги, а это слишком мало, чтобы судорожно цепляться за земное бытие. К тому же там, за Гранью, что бы ни утверждали маловеры, его ждёт продолжение существования. Неведомо какое, неведомо как, но ждёт. Ведь существуют же магия и боги! Некромантия, в конце концов! Нет, бояться нельзя. Этот страх – от твоей слабой плоти. Недостойно Императора и воина обращать внимание на такую мелочь».

Однако удар он должен нанести первым. Потому что если отдать это право Радуге – не устоит ничто: ни запоры, ни стража. Он должен обезглавить семёрку… неведомо как, но должен. То, что Хеон пока ещё жив и невредим, ни о чём не говорит. Радуга никогда не торопится с мщением. Возможно, они уже всё рассчитали и теперь ждут, когда я начну в ужасе метаться, совершать нелепые поступки, может, валяться у них в ногах и просить о пощаде? Ну, уж тут-то они ошибаются…

Что ж, теперь ясно. Хеон, конечно, никогда не решится поднять всю Лигу, да он на такое просто не способен – Патриархов девять, и пусть даже Хеон из них самый влиятельный, у остальных хватит сил противостоять ему. Однако же без Лиги на первых порах не обойтись. Полсотни Вольных – ближняя стража Императора – может и сумеет справиться с одной Сежес, но с остальными – никогда. А в городе, кроме семи обиталищ придворных магов, вроде Сежес и Гахлана, ещё семь полных орденских миссий, полтора десятка башен в Чёрном Городе, и все они, конечно же, не пустуют. Никто даже приблизительно не скажет, сколько бойцов может выставить Радуга. Начинать в таких обстоятельствах – безумие. Так утверждают все до единого трактаты по военному искусству. А это значит, что помешанная на тех же книгах и трактатах Радуга едва ли может уверовать в то, что кто-то решится нанести ей прямой удар. Это – преимущество. Прежде чем они поверят, будет уже поздно. Жаль, жаль, очень жаль, что на Севере сейчас Ливни – помощь не перебросить. Что ж, постараемся управиться с тем, что есть. Пятьдесят Вольных и двести арбалетчиков гвардии. Преданные ему лично. Которые выполнят любой его приказ, не раздумывая. Впрочем, и те же легионы… В столице сейчас их три, без малого двадцать тысяч мечей. Конечно, настоящий легион из этих только один – Первый, как ни настаивал Коронный Совет, этих молодцов за море не отправили. Два других, обещанных Радуге – поплоше, могут, конечно, и спасовать. Их лучше пока не трогать. Ну и наконец – славные мельинские обыватели.

У Императора по хребту невольно прокатилась холодная волна. Он представил себе город, от края до края охваченный пламенем, озверелые толпы с дрекольем, ошалело рвущиеся к ненавистным башням, идущие по телам, и гибнущие, гибнущие, гибнущие…

На мгновение стало страшно. Очень страшно.

«Что же ты делаешь? – мелькнуло в голове. – От Мельина ничего не останется. Ничего, понимаешь, совсем ничего! Даже если ты уберёшь Сежес, Гахлана, Реваза и остальных, аколиты и адепты всё равно не сдадутся без боя. Резня!..»

«Так что же, отступить и сдаться? – злобно ответил он сам себе. – Люди, мои воины, каждый день умирают там, за океаном. Куда более бессмысленно. Так что не сомневайся».

О том, что будет с Империей, если ему и в самом деле удастся свалить Семёрку, он пока не думал.

Император щёлкнул пальцами. Надменно не обращая внимания на сгрудившихся в углу магов, он начал отдавать приказы.

* * *

Наверное, при иных обстоятельствах Фесс никогда не купился бы на столь удачно подвернувшуюся встречу, пустую лестницу, сверхтайный разговор, который следовало вести никак не на ходу, а устроившись в наглухо запертой, надёжно защищённой чарами комнате, да ещё расставив на три этажа вверх и вниз надёжную стражу. Но в тот миг услышанное и в самом деле «поразило его, точно громом». Радуга замыслила скинуть Императора! Власть в руках Арка!..