Алмазный остров

Во-первых, граф свел знакомства с представителями торгово-промышленной элиты Москвы, причем с самой молодой ее порослью, менее осторожной, более рисковой и склонной к авантюрам. Такие знакомства, несомненно, пригодятся ему, когда подойдет пора осуществлять вторую часть его грандиозного плана. А она должна была начаться с появлением у него на руках полинезийских алмазов. Что Савелий добудет их, в том Артур нимало не сомневался. Родионова он хорошо знал еще по прежним годам, считал его за чистодела и специалиста высочайшего класса, равного которому не имелось во всей Российской империи, и если бы не подстава его бывшей любовницы Вронской, полиции никогда бы не удалось заполучить его в свои сети.

Так что оставалось ждать, заводить полезные знакомства и… развлекаться, благо в Москве было где это сделать.

Некто Игорь Николаевич Северин, владелец нескольких чугунных заводов и текстильных фабрик, человек тридцати трех лет, с которым Артур сошелся в Москве ближе, чем с иными представителями торгово-промышленного капитала, познакомил «графа» с семейством Сухановых, состоящим из одних женщин.

Старшей в этом роду была Марья Потаповна Суханова, знаменитая московская купчиха-миллионщица, принявшая дела покойного мужа в свои руки и умножившая его состояние за пятнадцать лет вдовства ровно в десять раз. Дела она вела сама, хватка у нее была почище мужниной (а Игнат Суханов считался некогда на Москве самым процветающим и удачливым купцом), и многие купцы не считали зазорным для себя поучиться у Марьи Потаповны уму-разуму и перенять кое-что из ее опыта. Некоторые из них самым пристальнейшим образом следили за ее деятельностью, а главное, за вложениями, которые она делала в те или иные предприятия, и затем вкладывались в те же предприятия сами. Результат всегда был однозначен: все купцы, повторяющие действия Марьи Сухановой, хоть и имели меньше ее, потому что шли следом, однако всегда оставались с приличным «наваром». Нюх на прибыльные дела у Марьи Потаповны был феноменальным.

Несмотря на свои сорок с небольшим, Суханова замуж вторично не вышла, хотя за пятнадцать лет вдовства к ней сватались и делали предложения руки и сердца как купцы и промышленники, так и представители «изящных» и звучных дворянских фамилий. К примеру, лет восемь назад ей делал предложение князь Петр Долгорукий, отпрыск обедневшей ветви знаменитого рода, заложивший свое последнее имение в Костромской губернии в Опекунский банк. И дело было не в том, что Петр Ильич был нищ как церковная мышь. Марья Потаповна как раз мечтала породниться с каким-нибудь знатным родом (и богатство тут не имело никакого значения), однако сделать это хотела посредством дочерей, которых у нее насчитывалось шесть душ и коих она подняла сама, без чьей-либо помощи. Дело было в том, что мужа своего, Игната Филипповича Суханова, Марья Потаповна очень любила и память о нем блюла так нежно и истово, что не желала больше связывать свою судьбу ни с каким мужчиной, пусть даже и самым лучшим из них.

Еще сватался к ней Петя Вельяминов, друг ее юности и также весьма знатный родом, однако и ему было отказано, хотя лучшей партии для нее было и не сыскать. Вся жизнь Марьи Потаповны после ухода первой гильдии купца Игната Филипповича Суханова в мир иной была подчинена и сосредоточена на дочерях и на деле. И в обоих случаях результат получился весьма славный. Про дело было уже толковано, а что касается дочерей, то всем им Марья Потаповна дала приличное воспитание, а о сказочном приданом для них, приготовленном матерью, можно было и не говорить. Ко времени знакомства Артура с Сухановой одна дочь, Алевтина, по достижении совершеннолетия уже была выдана замуж за гвардейского поручика Деева, столбового дворянина, а вторая только-только начала «выезжать в свет». Четыре младших дочери пребывали еще в нежном возрасте, и до замужества их им было еще довольно далеко.

Надо сказать, что Суханову считали за честь принимать в самом высшем московском свете. И не только из-за ее миллионов, что, конечно, придавало ей значимости, но, по большей части, из-за того образа жизни, который она проповедовала. Все знали ее историю, отдавали дань ее уму и терпению, мужеству и самопожертвованию. Чтили и уважали ее как мужчины, так и женщины, но последние – пожалуй, поболее. На одном из званых обедов, даваемых супругой московского вице-губернатора, Артур, так же приглашенный, как и Суханова, и познакомился с ней посредством вышеозначенного Игоря Николаевича Северина. Они немного поговорили ни о чем, после чего Артур, очевидно, приобретший расположение купчихи и достаточную симпатию, был приглашен ею на ужин.

– Приходите к нам завтра, – сказала ему купчиха, коснувшись его руки. – Будут все свои, так что вы не будете испытывать неудобств. Вот и Игоря Николаевича, – она посмотрела на Северина, – я тоже приглашаю.