Алмазный трон

Огадай и Феодорлих отошли из-под обстрела за шатры, на ходу отдавая приказы. Несколько воинов бросились к коновязи. С полдесятка человек побежали вниз. Первые гонцы…

За ними — уже на конях — понеслись другие.

Ударил большой сигнальный барабан на вершине холма.

А Тропа извергала все новых и новых ханьцев. Противник сумел-таки продавить оборону. Тяжелые, обшитые железными пластинами сапоги ханьцев уже топтали темный песок холма.

Воины из свиты Огадая и Феодорлиха выстроили у вершины защитную линию и изготовилась к битве. Но, видимо, князь не очень рассчитывал на этот хлипкий заслон.

— Тимофей! Бери Кости! — приказал Угрим.

Покинув разваленный шатер и бесцеремонно растолкав чужих воинов, он сам выступил вперед. Тимофей вынес за князем колдовские кристаллы, сложил их к ногам Угрима.

Ханьцы уже почти достигли вершины холма. С воплями бросились в последнюю атаку.

Князь взмахнул руками, проводя перед собой черту. Широкая огненная полоса разметала пару дюжин орущих желтолицых безумцев и преградила путь остальным. Бурое колдовское пламя встало сплошной стеной. С полдесятка человек, успевших проскочить, пали под татарскими стелами.

Однако ханьцы, напиравшие сзади, не остановились. Вражеские воины с разбегу бросались в колдовской огонь и шли дальше. Карабкались вверх, сгорая на ходу, шатаясь, крича и корчась от боли. Но — шли, но — карабкались. Теперь не оставалось никаких сомнений: этих людей действительно вели в бой чужая воля и чужая магия.

Один такой живой факел бросился прямо из пламени на Тимофея. На ханьце горело все: одежда, доспехи, плоть, щит. Пылала поднятая над головой сабля.

Тимофей взмахнул мечом. Ударил горящего противника. Под огнем звякнуло, хрустнуло, чавкнуло. Брызнул сноп искр и кровавый фонтан… И чего больше — огня или крови, — не понять! Человек-факел упал и умолк. Дернулся пару раз. Затих, обугливаясь буквально на глазах. Этот факел живым больше не был.

А вот второй противник! Тоже весь в огне. Заходит справа, наугад, вслепую тычет пылающим копьем.

Взмах мечом. Истонченное, изгрызанное огнем древко легко ломается под клинком. Еще взмах… Горящая голова слетает с горящих плеч.

Справа и слева рыцари и нукеры быстро расправляются с другими ханьцами, выходящими из огня. Добивать их — обезумевших, ослепших, уже почти не способных драться — было не трудно.

Жар, искры, горящая кровь, запах паленой плоти, железной окалины и спекшегося в комья песка… Это была не битва — резня. Князь широкими огненными росчерками сжигал новые ряды ханьцев, выступавших с Тропы. Татары и латиняне сноровисто рубили и кололи сгорающих заживо противников.

Когда все закончилось, Угрим легким движением руки погасил пламя. Весь склон холма, обращенный к Тропе, был завален дымящимися трупами. Багровые отблески углей освещали пространство между песчаным курганом и колдовским путем. Впечатление было такое, будто впереди тлело торфяное болото. Впрочем, темный песок быстро остывал.

Угрим протянул руки к Тропе, не давая ей закрыться.

Она и не закрывалась. Это могло быть ловушкой, а могло быть легкой дорогой на ханьскую Стену.

* * *

Байши и Чуньси стали глазами Чжао-цзы. Из искрящегося мрака колдовской Тропы он наблюдал не столько за битвой под холмом, сколько за небольшой группкой «лесных демонов», заходивших в лагерь варваров с другой стороны.

Незаметно спустившись на веревках со Стены, линь гуй благополучно добрались до вражеского стана. Они уже вырезали часовых дальних внешних постов и теперь, зарывшись в песок, ждали подходящего момента для нападения на усиленные внутренние дозоры, которые охраняли очерченную кострами границу лагеря.

Путь «демонам» преграждали хорошо вооруженные воины в белых и серых плащах, украшенных черными крестами, и стрелки с тяжелыми арбалетами. Охраны было много, и стражу варвары несли бдительно. Огни и факелы горели ярко. Проникнуть за линию костров, не подняв тревоги, было непросто. Но когда посреди вражеского стана разверзлась Тропа Диюйя и сотни тяжеловооруженных панцирников, вдохновленных магией Чжао-цзы, атаковали ставку на темном холме, в лагере противника поднялась нешуточная суматоха.

Большая часть внешней стражи сразу отошла к месту битвы — на помощь воинам, защищавшим подступы к холму. Да и оставшиеся дозорные смотрели уже не столько за линию костров, сколько на отсветы магического пламени, бушующего между Темной Тропой и темных холмом.

Пока колдун варваров выжигал отряды, выходившие с Тропы, линь гуй напали на дозорных. Стычка была скоротечной. Байши и Чуньси двигались стремительно. Чжао-цзы, связанный невидимыми магическими нитями с глазами-амулетами на их головах, видел лишь бешеный калейдоскоп размазанных картинок.

В воздухе мелькнули отравленные дротики-бяо, миниатюрные ручные стрелки-цзян и метательные иглы. И хотя вражеские воины были одеты в кольчужные рубахи и пластинчатые панцири, смертоносные снаряды все же находили уязвимые места в броне и открытые участки кожи.