Алмазный трон

Тимофей срезал седельные сумы с обугленной конской туши. Перекинул через плечо торбы с Черными Костьми.

— За мной! — велел Угрим. — Туда!

Князь кивнул на башню ханьского колдуна.

Интересно все-таки, где же он сам, ханец этот? Куда подевался треклятый вражий чародей?

Пробраться к башне оказалось непросто. Впереди было полно конных и пеших воинов: с Тропы все еще продолжал валить народ.

Угрим пробормотал заклинание. Взмах руки — и Тропа закрыта.

Еще заклинание, еще один взмах. Княжеская волшба раздвинула толпу, прокладывая дорогу к башне. У заборала появился пустой проход. Два или три человека, оттесненных к краю Стены, не удержавшись, рухнули вниз. Но их участь князя, похоже, волновала сейчас меньше всего.

Вскоре Угрим стоял возле башни. Тимофей остановился за его спиной.

— Кости — на камень, — не оборачиваясь, приказал Угрим.

Тимофей растерянно огляделся. Какой именно камень имеет в виду князь? Весь стенной пролет был выложен каменными плитами. Да и сама башня, вон, тоже облицована камнями.

Не найдя ничего лучшего, Тимофей осторожно опустил седельные сумы с Костьми под ноги князю. Отпустил. Отошел.

Сумки опрокинулись. Магические кристаллы звякнули о камень. Самоцветы коснулись Стены. Видимо, этого было достаточно.

Тронув кончиками пальцев каждый из них, Угрим положил руки на простенок башни, повел ладонями вправо-влево, словно прощупывая что-то на каменной поверхности. Или под ней.

Затем приложил к кладке ухо.

— Что ты ищешь, княже? — не выдержал Тимофей. — Что чуешь? Что слышишь?

— Не знаю, — качнул головой Угрим. — Пока не знаю.

Слова падали редко, как монеты из рук скупого ростовщика.

Тимофей молчал. Ждал.

— Стена почти пуста, — после недолгих размышлений продолжил Угрим. — В ней уже почти нет силы. Вся ее сила была выплеснута наружу. И…

Опять томительная пауза. Опять Угрим, прикрыв глаза, к чему-то прислушивается. К чему-то в башне. Внутри нее.

«И что, княже? — донимало Тимофея любопытство — Что „и“-то?»

— И только здесь еще кроется источник силы, — наконец открыл глаза Угрим. — Он либо очень слаб, чтобы снова напитать Стену, либо хочет казаться таковым. Но он еще дает силу Стене. Или она сама берет из него силу.

— Ну и что же это может быть? — понизив голос, спросил Тимофей.

Что за таинственный источник такой?

Ему ответили не сразу.

— Ханьский колдун творил здесь свою волшбу. Он что-то прячет в башне или… — в голосе Угрима послышалось скрытое торжество, — или прячется в ней сам.

— И что ты намерен делать, княже?

Гадать-то можно ведь до бесконечности.

— Посмотреть, — сухо отрезал Угрим.

Князь оторвал ладони от кладки. Огладил бока кристаллов. Что-то быстро-быстро прошептал.

И с маху шлепнул ладонями о шершавую поверхность.

Башня пошла трещинами. Посыпался камень. Верхняя площадка провалилась вниз. Толстенная — сажени в полторы — внешняя стена раскололась надвое.

Но не до конца. Лишь до уровня княжеских ладоней.

Тимофей выхватил меч из ножен. Мало ли…

Поднял клинок.

И опустил.

В центре осыпающегося раскола лежал… лежала… лежало тело.

— Арина! — ахнул Тимофей.

Расколотая башня выпихнула гречанку к рукам Угрима.

* * *

Чжао-цзы с уважением смотрел на неприступную скалу, поднятую из земли не временем, но магией.

Высокая — выше деревьев, — монолитная, почти отвесная каменная стена окружала пространство, на котором можно было расположить небольшой город, крупное селение или крепость средних размеров. Поверху скальную породу венчали стены и башни, сложенные из бревен, но утратившие характерный для дерева цвет. Сейчас их цвет тоже был под цвет скалы — серовато-каменистый. Причина? Она проста и очевидна. Дерево обратилось в камень…

Впрочем, не только скала и окаменевшие стены на ней защищали крепость. Чжао-цзы отчетливо ощущал веяние чужой магии, идущее от цитадели. Над крепостью был поставлен мощный щит, а подступы к ней оберегали искусно сплетенные охранные заклятия, от которых приходилось всячески утаивать свои магические возможности.

Именно по этой причине Чжао-цзы открыл Тропу Диюйя на безопасном расстоянии от цитадели. На колдовской путь колдовская же защита среагировала бы мгновенно. Вернее, на проложившие его чары.

Завернутые в толстую кожу магические кристаллы сами по себе тоже никак не потревожат эту защиту. А вот любая попытка использовать их…

Возможно, опытный маг, оказавшийся поблизости, почуял бы скрытую силу кристаллов и так, но безмозглый и бездушный щит на такое, конечно же, способен не был. Магический щит защищал только от магического действа.

К счастью, Чжао-цзы достаточно много времени уделял медитативным практикам. Концентрация и самоконтроль, прежде помогавшие ему творить колдовство, теперь, наоборот, позволяли избегать неосознанной, на грани рефлексов, волшбы. А ведь многие маги, привыкшие к своему чародейству как к чему-то само собой разумеющемуся, не смогли бы долго сдерживать рвущуюся наружу энергию и силу. А значит, были бы обнаружены охранными заклятиями.

Чжао-цзы контролировал себя прекрасно. И себя самого, и свою силу.

— Вперед! Быстрее! — поторопил он и без того споро продвигавшийся отряд.