Алое Пламя (СИ)

Вермир вытер слёзы, немного вдавив глаз, опёрся рукой о деревянный столб, смотря, как расплываются цветные круги.

— Чистые души видят себе подобных… сразу же.

«Сразу же… сразу же… сразу же…», — эхом отдалось в голове Вермира.

— Но что я мог сделать?! — зарычал Вермир, ударив в столб.

— Простите?

— Нет, я не хотел… я…

— Вы выглядите нездоровым, давно не отдыхали? И эти раны, засохшая и свежая кровь… Вы кого-то убили?

Вермир вскинул голову, вцепившись взглядом в монокль.

— Я… да, убил, — сглотнув, сказал Вермир, на лбу появилась испарина. — Они не… не хочу этого говорить…

— Не заслужили жить, вы это хотите сказать? — спросил доктор, согнув бровь.

— Не уверен, — колеблясь, ответил Вермир и убрал в сторону взгляд. — Не могу говорить такие вещи, нет прав, чтобы такое сказать.

— Но вы ведь так считаете?

— Мне хочется так считать, — твёрдо и немного зло ответил Вермир. — Но знаю точно, что им нет места в обществе, их деяния отвратительны, я заставлю их ответить.

Доктор кашлянул в кулак и стал собирать бесцеремонно распихнутую посуду.

— Я слышал, что ваш друг и подруга погибли. Примите соболезнования, — сказал он, вытаскивая из под трупа маленькую, расписанную разноцветными узорами тарелку. — Терять близких людей, и не только, весьма неприятно, ощущаешь пустоту внутри, которую необходимо чем-то закрыть. Вы ведь её ощущаете?

— Пустота? — спросил Вермир, недоумённо смотря в хлипкую спину, и замолчал. — Я хочу быть с вами честным, поэтому — нет, я её не чувствую.

— Это хорошо, — сказал доктор, поставив тарелки друг на друга и понеся их к раковине. — Печально смотреть на людей, которые теряют себя под влиянием пустоты, роняют взор, голос, а после и… становятся подвластны этому дыму, пропадают в себе и больше не могут выбраться, — доктор поставил тарелки в раковину и стал протирать синим, с чёрствыми ворсинками, полотенцем. — Знаете, зачем я это делаю?

— Это?

— Да, расставляю тарелки и столовые приборы, хоть кроме меня здесь больше никто не живёт. Занятно, что вы не спросили.

— У всех есть то, что таиться в уголке мозга или души, называйте, как хотите. Это и делает нас уникальными, разве нет? Эти тайны делают нас нами, — сказал Вермир легко, без значимости, с крошечным недовольством.

— Вы говорите такие вещи так просто… Сейчас я скажу вам то, что никогда никому не сообщал. Надеюсь, вы отнесётесь к этому с подобающей серьёзностью, — тихо сказал доктор, отложив полотенце и тарелку в сторону. — Это память… я делаю это, потому что вспоминаю людей, которые мне дороги, — доктор развернулся и посмотрел на Вермира. — Я слаб, поэтому расставляю эти тарелки в память о людях, которых не вернуть. Я не могу забыть о них и идти дальше, поэтому я слаб.

Доктор взял полотенце и тарелку, стал начищать и так чистый металл, с низко опущенной головой.

— Не повторяйте моей ошибки, — тихо, с подавленной эмоцией, сказал доктор, — идите дальше, свершайте дела, карайте недостойных, разоблачайте заговорщиков, убивайте достойных… Войдите в соитие с яростью…

Сердце Вермира остановилось, а после застучало с утроенной скоростью, с висков, лба, щёк потёк пот, застилая, щипля глаз.

— Откуда вы узнали? — ошарашенно спросил Вермир, пытаясь протолкнуть дерущий комок в горле.

Доктор поднял голову, комнату скрутило, скривило, взор сузился до сверкнувшего, обрамлённого чёрной оправой монокля.

— Я вижу тебя насквозь, — тихо, зловеще произнёс доктор, будто со всех сторон.

Вермир почувствовал страшную, рвущую боль в груди, сердце быстро, как автомат, застучало, а после разорвалось, разливая кровь по внутренностям. Тёмная вспышка заслонила собой всё, оглушила, звеня в ушах, пока звон не очистился до одного, монотонного столбца.

— Верми-ииииии-р, — протянул доктор, смотря в раскрытый расширившийся зрачок. — Очнулись, это уже хорошо.

Доктор отпустил веки и отодвинулся, наблюдая. Вермир же взбудоражено осмотрел комнату, судорожно сглотнув, пополз назад, как краб, но упёрся в столб.

— Вы давно спали? Ели? — спросил доктор.

— Что? — спросил Вермир, посмотрев в обычный монокль. — Вы… что произошло?

— Вы упали, ударились головой. Видимо, потеряли сознание, только непонятно, от удара или от чего ещё? Не переживайте, голову я осмотрел, не разбили, да и, судя по вам, сотрясения тоже нет.

— Я упал? — спросил Вермир и замер, вслушиваясь в спокойный стук сердца. — Когда?

— Я спросил об этом человеке, и вы упали, думаю, просто перенапряглись, вам стоит отдохнуть, поспать, хорошо поесть.

Вермир зашевелился, вставая, доктор поднялся и отошёл, с интересом смотря за изменившимся, напуганным поведеньем.

— Нет, я не могу, мне надо идти, — судорожно проговорил Вермир, двигаясь к двери.

— Вам что-то приснилось? — настойчиво спросил доктор.

Вермир остановился, перевёл воспалённый взгляд на монокль.

— Доктор, у вас были родственники?

— Что? — спросил доктор, криво улыбнувшись губами и недоумённо глазами. — Да, когда-то были, как у всех.

— Извините, но сейчас мне срочно надо идти, — овладевая собой, сказал Вермир. — Я не имею права вас просить, но… пожалуйста, похороните этого человека, деньги я верну.