Alouette, little Alouette…

– Хорошо-хорошо, – ответил Фирестоун послушно, – как скажете. Просто родители обычно заглядывают дальше своих детей и даже стараются как-то удержать от тех ошибок, которые совершили сами… Но это я так, как объяснение, почему так настойчив. Она умная девочка, но все-таки жизненного опыта у меня побольше. А ваша наука – это палка о двух концах. Я это знаю, она еще нет… А вы?

Максим сказал с неохотой:

– Это проблема, кто спорит… Габер нашел дешевый способ производить аммиак в любых количествах, что привело к революции в сельском хозяйстве, но его способ дал возможность создать так же дешево и массово химическое оружие. Эйнштейн своими работами помог разгадать тайны Вселенной, но и… сделать атомную бомбу, так что мы хорошо знаем о проблеме двойного назначения.

Фирестоун кивнул.

– Знаю-знаю, оба получили по нобелевке. А у вас как с безопасностью?

– Сейчас, – пояснил Максим, – никто пробирки не выносит под полой, так что за Аллуэтту не тревожьтесь. Все по имэйлу. На другом конце планеты получают письмо и вставляют принятый кусок измененного генокода в свою бактерию. Это так, упрощено говоря. Или в клетку из организма человека. Хотя опыты с человеческой тканью везде запрещены, но вы же понимаете…

– Понимаю, – ответил Фирестоун. – По бумагам проходят, как мышиные? Хорошо, Интернет сейчас, к счастью, под полным контролем.

Максим сказал вяло:

– Да-да, помню, какой крик подняли правозащитники, что правительство Штатов будет смотреть, как они тайком от родителей дрочат в ванной. Аллуэтта не соприкасается ни с чем опасным. Да у нас и нет опасного. С вирусами работают в особых лабораториях глубоко под землей. Туда не так просто попасть и не просто выйти.

– А этот ее проект? – спросил Фирестоун. – Узнали, с чем он связан?

Он заметно насторожился и подобрался, как для прыжка, Максим сказал медленно:

– Не стоит тревожиться, у нее все чисто. Никакие наши разработки она не использует. Свое грандиозное строительство затеяла сама и по своей воле. Общий план, как она сказала, начертила сама…

Он остановился и посмотрел Фирестоуну в глаза, видит ли тот, что его дочь врет, однако магнат мотнул головой.

– Не делайте такие глаза, – ответил он с удовольствием и даже некоторой ехидцей, – у нее диплом дизайнера международного класса… это сейчас просто. Пара недель обучения, можно даже без появления в аудитории, лишь бы экзамен сдала лично, и вот вы уже специалист! В мое время все доставалось труднее.

Максим сказал нехотя:

– Преимущества дистанционного обучения. В мире остался всего десяток университетов, зато там собрано все лучшее. В общем, она закупила большой участок земли и подписала соглашение с КриоРусом о том, что размороженных будут перевозить прямо в ее реабилитационный центр.

– Ого, – сказал Фирестоун. – Это… реально?

Максим кисло улыбнулся.

– Ваша дочь пошла в вас.

Фирестоун спросил настороженно:

– Простите…

– Деловая хватка, – пояснил Максим. – Таких центров еще нет, но понадобятся остро очень скоро. В нашей лаборатории опробовали новый метод замораживания и размораживания теплокровных с одновременным восстановлением нервной ткани… Или, говоря доступным вам языком, мы брали больных мышей, а еще умирающих от старости и болезней обезьян, замораживали… через недельку размораживали и одновременно лечили, так что те получались на выходе здоровыми. Главная проблема крионики не в том, чтобы суметь разморозить, хотя и это было проблемой до недавнего времени, а чтобы размороженные не померли через недельку от старости и болезней. Иначе какой смысл замораживаться?.. Мы эту проблему на днях решили.

– А этот центр? – спросил Фирестоун, – он… для чего? Хотя да, начинаю догадываться.

– Для адаптации к новому миру, – пояснил Максим. – Грубо говоря, человек прошлого века в нашем мире даже дорогу не перейдет без проблем, а еще умрет от ужаса, увидев вас вот на экране! Он не сумеет справиться с домашней электроникой и, самое главное, не сможет общаться с людьми этого мира. Вот потому и нужно…

– Понял, – прервал Фирестоун, задумался на миг. – Да, влюбленность не отбила у девочки фамильную деловую хватку. Вас записала в учредители?

Максим опешил.

– А меня зачем?

– Пользуется вашими достижениями, – объяснил Фирестоун деловито. – Вы имеете право… Хотя да, я понимаю…

Максиму не понравился его ускользающий взгляд, спросил с подозрением:

– Что там еще хитрое?

– Ничего абсолютно, – заверил Фирестоун. – Насколько понимаю свою дочь, она намерена принести вам этот центр реабилитации в качестве своего приданого. Потому и не заморачивается.

Максим вздохнул.

– Думаете, еще не отказалась от своей блажи? У нее столько вокруг блестящих красавцев из мира моды, спортсмены, модельеры… эти, как их, визажисты…

Фирестоун засмеялся.

– У девочки здоровые вкусы. И крепкая хватка. Лучше сдавайтесь сразу. Полагаете, ее реабилитационный центр чисто благотворительный?

– Смотря как подойти, – ответил Максим с осторожностью.

Фирестоун некоторое время хмыкал, поднимал брови, наконец сказал с сомнением: