Алпамыш

Так девушки все время и приходили от Барчин к Алпамышу, туда и обратно провожая его, но тайну эту строго соблюдали…

Между тем участники байги ехали своей дорогой. Вот как они ехали:

Кони очень скоры у них,

Плечи — словно горы, у них,

Пламенные взоры у них.

На тулпарах резвых своих

Понеслись пятьсот верховых,

Тех пятьсот калмык

о

в лихих.

Держат на байгу они путь,

Не дают коням отдохнуть,

Понукают, хлещут коней, —

Сократить стараются путь,

Протянувшийся на сорок дней.

Путь до той горы Бабахан

Между пятисот силачей

Держит и батыр Караджан, —

Вот уж сколько дней и ночей.

Едет, не поднимет очей,

Щелканье он слышит камчей

Да насмешки дерзких речей,

И как блеск булатных мечей,

Видит блеск недобрых очей.

Вольной степью скачут они,

Скачут они ночи и дни, —

Все над ним смеются они.

Все его порочат они,

Караджана злобно браня,

Гибель ему прочат они.

Караджан, молчанье храня,

Едет — понукает коня,

Но другим коням неровн

я

,

Байчибар, набором звеня,

Все бодрее день ото дня,

Иноходью мчится вперед,

Но не горячится Чибар —

Мчится легкой птицей Чибар.

Страх теперь калмык

о

в берет,

Жжет их беспокойства огонь:

— Э, хитер, хитер этот конь!

Ты его камчой только тронь, —

В воду он пойдет и в огонь.

Нет таких коней у людей —

Нет ему опасных путей,

Равных ему нет лошадей,

Всех он перегонит, злодей!

Стало не до смеха им тут.

К Зиль-горе подъехали тут,

Споры-разговоры ведут:

— К Бабахан-горе как пойдем?

То ли перевалом пойдем,

То ль по склону — кружным путем?

И в обход решили итти,

По угорью Зиля итти.

Кружною дорогой той, —

Не пошел батыр Караджан, —

Перевальной тропкой крутой

Двинулся к горе Бабахан

Чрез вершину ближнюю Зиль.

С Зиль-горы глядит Караджан,

Видит на дороге он пыль, —

Думает: «Они ль, не они ль?»

Понял, что калмыки идут,—

Явно от него отстают.

«Если обогнал я их тут,

Пусть они себя и клянут, —

Долго им плестись под горой!»

Едет, избоченясь, Караджан герой.

Едет вниз батыр с вершины той крутой.

Так он гору Зиль спокойно миновал,

Миновал горы соседней перевал, —

Миновал затем последний перевал.

Так он трудный горный путь одолевал,—

Часу отдохнуть Чибару не давал.

Ехал Караджан — и сердцем ликовал:

Отстают его соперники-враги,

К Бабахан-горе приходит первым он,

Первым, может быть, прискачет он с байги!

Если суд присудит первенство ему,

Он жену добудет другу своему!

Достигнув подножья Бабахан-горы, дал отдых коню Караджан и стал ждать. Калмыки, шедшие в обход, уверены были, что Караджан где-то далеко позади плетется, глотая поднятую их конями густую пыль. Подъезжают они на десятый день к горе Бабахай, смотрят — Караджан сидит, их дожидается. Удивились калмыки, а батыр Кокальдаш говорит младшему брату своему — Караджану-батыру:

— Э, Караджан, видно, отрекся ты от латманата, мусульманство принял и колдуном стал. Как же иначе мог ты опередить нас на этом своем паршивом Чибаре? Э, смотри, Караджан, попадешь ты в беду!

Отвечает Караджан Кокальдашу:

— Э, Кокальдаш-ака, дело было так: доехал я с вами до Зиль-горы. Очень устал мой конь, и много горя претерпел я, не зная как быть. Рассердился я на судьбу свою, связал коня за четыре ноги, взвалил его на спину себе, по тропинке горной хребет перевалил, — и только что прибыл я сюда.

Говорит ему снова Кокальдаш:

— Сам ты, Караджан, вредишь своим делам. Лучше бы зарезать Байчибара нам, —

Голову коня тебе тогда подам.

^[23]

Сколько бы досталось мяса даром нам!

Спутался с узбеком! Это ли не срам!

Говорю с тобою — сердцем чист и прям, —

Дай, коня зарежем, — зря не будь упрям.

Об одной узбечке мы мечтаем все,

Нас пятьсот калмык

о

в и страдаем все.

Может быть, тебе достанется она —

Будет у тебя красавица жена, —

Значит остальным она не суждена.

Как нам быть с тобой, — мы думаем давно.

Люди мы свои — калм

ы

ки все равно,—

Так давай стоять мы будем заодно.

Что тебе приезжий тот чужак-узбек?

Дай, коня его съедим, Караджанбек, —

Досыта конины все мы поедим.

Мы тебе добра, Караджанбек, хотим!..

Караджан в ответ Кокальдашу такое слово говорит:

— Что ты так пристал к Чибару моему?

Что ты, Кокальдаш, затеял кутерьму?

Чем же Кокдонан твой плох, я не пойму.

Ты его зарежь — я косточку возьму,

Сало все тебе оставлю одному.

Я своим Чибаром, право, не горжусь:

Кокдонан твой будет слаще нам на вкус;

Я полакомиться им не откажусь.

Ты мне, брат, поверь, — я тоже ведь калмык:

Понимать в конях я сызмальства привык,

Ко всему тому я — опытный резник,

Хочешь — Кокдонана освежую вмиг!..—

В калмык

а

х сильнее вспыхивает зло.

Караджан — один, а им — пятьсот число!

Одному без друга очень тяжело.

Если б до убийства дело тут дошло,

Мужество батыра вряд ли бы спасло…

Э, вступил он в спор неравный, Караджан!

Недругами схвачен славный Караджан,

Схвачен он и связан по рукам-ногам,

Что он может сделать пятистам врагам?!

Так лежать остался связанным он там.

Калмык

и

не знают, как им поступить,—

Сразу ли прикончить, позже ли убить?

Все же не решились вовсе погубить.

Так лежал бедняга, думу думал он:

«Бедный Байчибар, попал в беду, мол, он!»

Участи батыра так и не решив,

Байчибара всей толпою окружив,

Криками его и свистом оглушив,

С головы до ног арканами обвив,

Наземь, наконец, коварно повалив,

На животном бедном злобу всю излив,