Алпамыш. Узбекский народный эпос(перепечатано с издания 1949 года)

— Стой!.. Земля уже вошла мне в пятки!.. Стой!..
Где он, брат мой милый, где хозяин твой?
Серебром сверкает ястреб молодой,
Золотой нагрудник, ворот золотой.
Все же не совсем ты бесхозяйный нар:
Был бы жив-здоров растущий сиротой
Бедный мой племянник, брата сын —
Ядгар, — Будет он твоим хозяином… Стой! Стой!
Солнце мне мозги насквозь уж пропекло!
От судьбы за что терплю такое зло?
Ултантаз меня унизил тяжело.
Стой!.. Земля уже вошла мне в пятки!.. Стой!..
Муки неба грудь мою терзают… Ой,
Уши и в степи имеет Ултанхан, —
Кто-нибудь услышит стон печальный мой,
Обернуться может худшею бедой!..
Стой! Тебе кричу, хакимово добро,
Брата моего любимого добро!
Рушился Конграта царственный чинар!
Стой! Куда спешишь, упрямый черный нар?
Пролежал семь лет, беспомощен и стар,
А теперь бежишь резвее, чем архар!..

«Стой!» крича верблюду, Калдыргач-аим
Плачет, а сама едва бредет за ним.
Видит — одинокий всадник на пути.
Калдыргач боится близко подойти:
Человек проезжий, человек чужой, —
Девушке обиду может нанести.
Думает: «Укрыться б лучше от него!» —
Спряталась в чангал колючий от него…
Подъезжает ближе Хакимбек-шункар, —
Стал пред Алпамышем старый черный нар,
Голову задрав, почтительно ревет.
Своего верблюда витязь узнает, —
Думает: «Мой старый черный нар живет!
Как-то без меня живет родной народ?»
Вздох печальный сердце Алпамыша рвет.
А вокруг него верблюд семь раз подряд
Бодро пробегает — и глаза горят.
Посмотрел Хаким, — подумал про себя:
«Хоть и бессловесны твари, а гляди —
И они любовь к хозяевам хранят!»
Сердце у него расстроилось в груди.
— Ну, мой нар, прощай, — теперь назад иди.
Будь здоров и жив, меня в Конграте жди. —
И назад побрел уныло черный нар,
И к сестре подъехал Хакимбек-шункар.
Он сказал: — Родное племя, мой народ!
Чем ты стал за это время, мой народ!
Ты снесешь ли горя бремя, мой народ?.. —
И сестре своей вопрос он задает:
— К слову моему внимательною будь, —
На меня прошу я, девушка, взглянуть:
Этот витязь-путник схож ли с кем-нибудь?
Хочется мне, прежде чем продолжу путь,
Черному верблюду голову свернуть.
Вижу — в нем твоей растерянности суть.
Если же владелец требовать бы стал
За верблюда кун, я деньги б отсчитал!.. —
А сестра его, что скрылась под чангал,
Говорит: — Меня ты, путник, напугал, —
Лучше бы загадок мне не задавал.
Если ты верблюда черного убьешь,
То и в грудь мою вонзишь ты острый нож.
Черного верблюда, путник, пожалей, —
Слез моих и крови даром не пролей:
Чуть о том прослышит Ултанхан-злодей,
Голову мою тотчас отрубит он,
Сделает меня добычею ворон,
Станет мой народ жесточе угнетен!..