Алпамыш

— Страшен в гневе я, — ты это знаешь, брат:
Рубит пополам верблюда мой булат!
За тебя готов я отомстить стократ.
Ни с каким врагом не убоюсь я встреч,—
Шаху самому башку сверну я с плеч!
Если шах в твоей печали виноват,
Кровь его пролить я тоже буду рад.
Дочь его Тавка прекрасна, говорят,
Дочь его Тавку тебе отдам я, брат!
Если он такой насильник, Тайча-хан,
Черный напущу я на него туман.
Ты скажи мне правду, брат мой Кокаман!

Тогда Кокаман открыл свою тайну старшему брату — Кокальдашу, объяснил свое огорчение, такое слово сказав:

— Жалобу мою позволь тебе излить.
Если, за меня желая отомстить,
Хочешь вскачь коня горячего пустить,—
Шаха Тайча-хана не за что хулить!
Что несчастен я — в том не его вина.
Хоть умру, а шаха дочь мне не нужна!
Девушкой-узбечкой был я оскорблен,
Ею нож разлуки в сердце мне вонзен:
Кокаман, твой младший брат, в нее влюблен —
Собственною кровью захлебнулся он!
Девушка она, а как была дерзка,
Говорила как со мною свысока!
Потому меня так обожгла тоска,
Потому медведем я взревел, ака!

Услыхав эти слова, Кокальдаш-пахлаван сказал:

— А, чтоб тебе молодым околеть, не за что тебя жалеть! Если ты при жизни старшего брата к его невесте суешься, ездишь, куда не просят, то тебя поделом оскорбляют, как собаку поносят!

В это время Караджан приехал:

— Ты что, Кокаман, к девушке повадился, с которой я, как с невестой своей, развлекаюсь. Смотри — раскаешься!

Тогда Кошкулак-батыр закричал:

— Так вы, оказывается, оба ездите к девушке, которую я выбрал себе в жены, за которую уже приготовил калым! Как бы я головы не снес двум братьям своим!

Подошел батыр Кокашка и, Кокамана ударив, сказал:

— На этой девушке я обещал жениться, согласьем ее заручился. Если я первый с ней обручился, как смеете вы ездить к ней, к невесте моей?

Тут все батыры поднялись — и каждый свой кулак на Кокамане проверил, приговаривая:

— Так это ты, значит, красавицу-узбечку в жены себе присмотрел, чтоб ты погиб! — А Кокаман под ударами кулаков девяноста батыров, лежал, как упавшая вершина горы.

Погорячились батыры — и успокоились. Кокальдаш сказал:

— Нехорошо нам заниматься такими раздорами. Вставай, Кокаман, не реви медведем. Если всем нам нравится узбечка-красавица, все вместе мы к ней поедем. Пусть или кто-нибудь из нас один в жены ее возьмет — или сообща женимся на ней, пусть всем нам женою будет!..

Собрались все батыры, сели на коней — поехали. Прибыли все девяносто батыров на место — окружили юрту Байсары. Самый могучий из них — Кокальдаш-батыр позвал:

— Э, приезжий бай!

Сидел Байсары в юрте — сказал недовольно:

— Нет покоя ушам нашим! — Ляббай! — и неохотно вышел навстречу.

Самый могучий батыр Кокальдаш сказал:

— Дочь у тебя есть, приезжий бай. Одному из нас отдать ее предпочтешь или всем нам вместе? Нас не томи — решай, как лучше? Одному или всем? Всем или одному? Как решишь — так тому и быть!

Не зная, что ответить, растерялся Байсары, сразу хорошего расположения духа лишился, задумался — и сказал:

— Э, батыры! До завтрашнего полдника дайте мне срок. Поездите до завтра, позабавляйтесь, а мы подумаем.

Согласились батыры — назад поехали. По дороге подумали батыры:

— Если спать ляжем все в одном месте, — до рассвета будем спорить о невесте, болтать языками, пинать друг друга ногами. Один скажет: «Я возьму!» — другой скажет: «Нет, я возьму!»

Предложил один из батыров: — Разъедемся по десятку — будет больше порядку! — Другой говорит! — Разъедемся по пятеркам! — Третий: — По-трое! — Четвертый: — По-двое!

А пятый батыр говорит: — Если между двумя начнется раздор, кто их мирить будет, раздор улаживать? Более сильный более слабого удушит. Потому — разъедемся лучше по одному!

Эти слова все одобрили.

Подъехали батыры к Хагатанским горам: девяносто пещер в тех горах было, — каждый батыр в отдельную пещеру въехал — и, от остальных обособленный, в пещере своей, как медведь, ревел до утра…

…Байсары между тем жирных баранов заре-зал, созвал всех важных людей десятитысяче-юртного конгратского племени, досыта их шурпой накормил, мясо выложил на большое деревянное блюдо и сказал: