Альпийские каникулы

Мы плотно приземлились в плавучем ресторанчике, где под маленький оркестрик: скрипка, пианино, аккордеон, было очень здорово сидеть и пить апфельвайн. Тео развлекал меня рассказами о местных обычаях.

– Видишь вон того мужика? – Он тыкал пальцем в сторону толстого дяденьки, одиноко сидящего за столом на лавке. Дяденька был одет странно и не по сезону. На голове – дурацкая бейсбольная кепка. Зеленая футболка натянута на огромный круглый живот. Этот живот лежал впереди него, как что-то чужеродное, засунутое для маскировки, вроде надувного мяча для водных игр. Брюки у дяденьки были кожаные, черные и блестящие. На ногах – сандалеты. Все можно понять, кроме этих брюк. Чувствовалось, что они толстые и грубые. Дяденька сидел посередине своей скамейки монументально, шевелил только головой и руками.

Перед ним на столе стояли стаканы с пивом, и девочка в фартуке следила, чтобы количество пива не уменьшалось.

Дяденька пил пиво, чуть-чуть закусывал орешками, запуская в пакетик пухлую ладонь, и переговаривался с соседями, весело отвечая на их шутки. Меня озадачили его брюки и та механичность, с которой он глотал содержимое стаканов, будто выполнял работу.

– Он на спор решил выпить бочку пива? – спросила я. – А зачем такие штаны напялил?

– Это пивовар, и сейчас он прилюдно испытывает качество пива, которое сварил, – ответил Тео.

– Поняла: если он сумеет выпить его бочку, значит, пиво хорошее, если нет – плохое. Судя по его прессу, который лежит отдельно, бочку он сделает. – Я попробовала первый салат – с репой и мясом.

– Количество пива значение имеет, конечно, но самое главное – брюки. – Последнее слово Тео произнес, наклонившись к самому моему уху, будто это было секретом самой большой важности.

Я еще раз внимательно посмотрела на брюки и увидела все то же самое. Ну, может, еще где-нибудь шланг подведен для своевременного освобождения объема – иначе не знаю, как он справляется с таким количеством пива.

– Ты видишь: он не шевелит своей задницей. Вся суть в том, что, когда он напьется наконец, он должен будет встать. Лавка облита тем же пивом и должна приклеиться к штанам и подняться вместе с ним. Тогда считается, что пиво удачное.

Я стала наблюдать за этим спектаклем. Между прочим – зрелище захватывающее. По проявляющемуся сперва легкому беспокойству, а потом все более нарастающему, от которого у пузатого испытателя начали бегать глазки, стало понятно, что отводного шланга нигде у него не спрятано. Когда на лице толстяка отметилась первая гримаса, зрители разразились дружным смехом и начали торопить его с опустошением очередного стакана. После следующего стакана терпение его начало доходить до самого своего пика, дальше уже чувствовался обвал.

Последний стакан он пил, уже нетерпеливо постукивая ногами по полу. Все присутствующие смеялись в полный голос и начали заключать пари, выдержит ли он еще один или нет. Оркестр заиграл вальс, несколько пар поднялись со своих мест и начали танцевать.

Толстяк поставил стакан и обвел всех присутствующих напряженным взглядом. Вальс заиграл громче и быстрее. Теперь уже со своих мест повскакали все присутствующие, кроме нас с Тео. Толстяк медленно взял в руки следующий стакан, посмотрел на него и поставил на место. Потом вздохнул. Лицо его побагровело. Двумя руками оперся он в край стола и оттолкнул его. Подбежали два обера и оттащили стол к стене.

Уперев кулачищи в колени, пивовар медленно начал вставать. Возбужденная толпа почти загородила его от нас. Тео поднялся, чтобы было виднее. Мне вставать показалось очень обременительным, я просто вытягивала шею, стараясь не упустить из виду: что же будет дальше.

Толстяк встал, и лавка, на которой он сидел, поднялась вместе с ним.

Толпа взревела. Наклонившись слегка вперед, он пошел к выходу, по-нелепому убыстряя свой шаг. Пройдя шагов пять – не больше, не выдержал и побежал. Оркестрик наяривал уже во всю свою скромную мощь. Через шаг лавка уже с грохотом упала, а пивовар, выскочив на край площади, не затормаживаясь, прыгнул в воду.

Там было неглубоко – ему доходило до середины груди. По инерции пройдя еще немного, но уже медленно, он остановился и, не поворачиваясь, постоял в задумчивости. Потом не торопясь повернулся. По его широкому, блестевшему от пота и сала лицу растянулась улыбка удовольствия.

Зрители захлопали, засвистели, закричали. Загребая руками, довольный пивовар пошел к мостику, идущему от берега.

Там было мельче. Взобравшись на него – для этого пришлось пару раз подпрыгнуть, а потом пузом лечь на доски и только после этого подняться, – он пошел обратно в ресторан.

Его встречали как героя. Пиво, судя по результатам теста, оказалось качественным. Я проследила взглядом, как он вернулся к своему столу, уже поставленному на место. Сел, ему подали второе и снова пиво.

– Тань! – позвал меня Тео.

Я оглянулась. Напротив меня за столом сидел герр Зонненкурт с очень недовольным лицом. Он курил и не сводил с меня глаз.

* * *