Алракцитовое сердце. Том II

— Вы кто такие? Что здесь делаете? Куда идете? По договору это нейтральная земля! — слова сыпались изо рта сержанта, как горох из дырявого мешка; силы у него явно было больше, чем ума.

— Мы… — Петер замялся, опустив взгляд на свою синюю бергичевскую униформу; от нелепости ситуации на него, человека не робкого десятка, вновь напала растерянность. — Мы местные. Были в плену. Но нас отпустили…

— У толстозадого барона столько денег, что он переводит сукно на всякий сброд? — с насмешкой перебил сержант.

— Погодите-ка! — вмешался Деян, наконец, разглядев в свете затухающего костра на рукавах дарвенцев черные повязки. — Вы сами-то кто и зачем здесь? Кому служите: гроссмейстеру ен’Гарбдаду?

Сержант взглянул на него презрительно, но все же удостоил ответом:

— Мы служим Кругу и делу мира! — выпалил он с нескрываемым бахвальством. — И Его Превосходительству Венжару ен’Гарбдаду, конечно. По его высочайшему распоряжению мы взяли эти земли под свою защиту.

— Тогда мы вам не враги, — сказал Деян. — И мы не бандиты. Нет нужды применять силу.

— Так я тебе и поверил на слово, шавка баронская, — сержант красноречиво сплюнул и ткнул в его сторону ружьем. Вряд ли оно было заряжено; но с его силищей стрелять и не требовалось. — Вяжите их!

— Мы пойдем сами, — заверил его Деян; но сержант был слишком взвинчен, чтобы с ним можно было договориться.

— Вяжите! — прикрикнул он на своих людей. — А будут ерепениться если — кинем концы через сук: нам же меньше мороки.

Неизвестно, чем кончилось бы дело, но в следующее мгновение кусты раздвинулись, и к костровищу выскочил мальчишка в распахнутом овечьем полушубке не по росту и съехавшей на лоб шапке.

— Не надо, дядь Жолыч! — выкрикнул он. — Свои! Убери ружо.

Сержант, нахмурясь, уставился на него.

— Вот те слово: нашенские это. — Мальчишка ударил себя кулаком в быстро вздымавшуюся грудь. — Здравствуй, дядь Деян! Дядь Петер…

Мальчишка стащил шапку, и потрясенный Деян узнал в нем одного из близнецов Солши Свирки.

Глава девятая Дом ​

— I —

Потом они сидели все вместе у костра.

— Да я услыхал, шо чужаков выследили, ну и побег глянуть, — оправдывался мальчишка перед сержантом. — Шо тебе не так?

— А нечего под ружья суваться! — ворчал «дядь Жолыч», прикладываясь к бурдюку с сидром, который ему отдал Деян. — Вот все мамке расскажу — пущай выдерет.

— Не выдерет, — нахально заулыбался мальчишка. — Не догонит.

— А я ей подмогну! — рявкнул сержант.

Деян молча сидел на прежнем месте у ели и разглядывал мальчишку, думая о том, который же это из детей Солши. Весть о том, что и смертоубийства, и мор обошли Спокоище стороной и, кроме самых хворых, почти все орыжцы — даже бабка Шалфана — пережили зиму, совершенно оглушила его и повергла в какое-то странное оцепенение. Он хотел обрадоваться до конца, всем сердцем — но почему-то не мог. Услышанное было слишком хорошо, чтобы быть правдой; слишком невероятно. Слишком глубока и широка была черная пропасть у него внутри, чтобы заполниться вот так, разом.

Петер недоверчиво улыбался, жал солдатам руки.

— Но нам говорили, Орыжь сожгли, — обратился он к мальчишке. — Выходит, неправда?

— Отчего же: чистая правда, — закивал тот. — Сожгли по осени. Тепереча заново строимся.

— Кто строится, а кто по лесам носится, — ворчливо сказал сержант. — Ишь, бездельник!

Он попытался отвесить мальчишке затрещину, но тот ловко увернулся.

— Кто сжег? И как же вы тогда выжили? — расспрашивал Петер. — Зима лютая была.

Мальчишка ухмыльнулся с гордостью:

— Запасы мы все загодя припрятали, чай, не дураки. Потом скотину в Волковку перегнали; стариков и малых тоже тама у добрых людей разместили. А когда вороги у поворота появились — сами дома пожгли, как деда Бона колдун научил. И в подземельях спрятались: темно там — но тепло, жить можно… Так и выжили.

— В каких еще подземельях? — вытаращился Петер.

— Знамо в каких: в волшебных! — Мальчишка рассмеялся. — Да не сердись, дядь Петер: чистую правду говорю. Там еще картинки есть в рамах вот такущие, — он широко развел руками. — И ящики каменные с костями. А на полу в зале с костями камнем узоры выложены…

Замешательство слушателей явно радовало его. Но выражение лица Петера делалось все более сердитым, так что мальчишка наконец смилостивился:

— Да под развалинами же подземелья!. Колдун Беону и сеструхе твоей рассказал, как проход вниз отыскать и как сделать так, чтоб никто другой его не нашел: он сам там вродь как прятался до того, как к нам вышел. Это он научил дома пожечь, чтоб чужаки решили, что тут до них все разграбили и людей в полон угнали; и хорошую дорогу в Волковку он разломал, чтоб они не догадались дальше искать идти… Дядь Деян, а что с ним сталось?

— Умер, — заставил себя произнести Деян. — Хотя сам я не видел — незадолго мы разошлись с ним. Господин Жолыч, — обратился он к сержанту, не желая давать шевельнувшейся вдруг надежде разрастаться слишком сильно. — Вы слышали что-нибудь о том, что Старожский Голем мог выжить после битвы на высотах?