Алтайское солнце

Когда папа говорил таким тоном, Женька знал: папа очень занят.

— Мне сейчас один шофёр рассказал, как вы чуть не замёрзли, помнишь?

— Какой шофёр?

— Веры Мальцевой отец, — ответил Женька. — Мы только что с Верой в поле ездили, за зерном.

— А, Григорий, — сказал Николай Сергеевич и улыбнулся в свои пшеничные усы. — Как не помнить! Было дело. Да вообще-то ничего такого. Ты, главное, матери не рассказывай, она волноваться будет! — И добавил: — Договорились?

Женька кивнул головой и почувствовал гордость оттого, что владеет серьёзной тайной.

Николай Сергеевич отстранил сына и скрылся из виду. Постояв немного возле грузовика с поднятым капотом и заглянув в опустевшую яму, Женька вышел из мастерской и увидел машину техпомощи, выезжающую с территории машинного двора и устремляющуюся по степной дороге в направлении второго совхозного отделения.

А со стороны доносились ставшие уже привычными звуки совхозного тока, где работа идёт полным ходом.

Глава четырнадцатая. ПЕРВОЕ СЕНТЯБРЯ

Утром первого сентября Женька полез в чемодан, стоящий под кроватью, и достал оттуда новенький портфель, привезённый ещё из Москвы. В комнате распространился какой-то особый, волнующий запах клея и искусственной кожи, запах школы и первого сентября.

Женька деловито запихал в портфель новые учебники, тоже пахнувшие школой и книжным магазином. Из кухни доносился аппетитный запах жареных оладушек. Это Наталья Николаевна специально для Женьки делала вкусный завтрак — в честь первого сентября.

— Пусть покушает наши украинские оладушки, — сказала она Ольге Георгиевне, когда та запротестовала: зачем, мол, вам беспокоиться, я сама приготовлю для своего сына завтрак.

Маришка, одетая и умытая, уселась за стол завтракать вместе со старшим братом. Её не покидала надежда — может быть, и её отведут в школу.

Оладушки действительно были такие вкусные, с такими поджаристыми корочками, что Женька повеселел. Он уже не с такою грустью смотрел в заплаканное дождём окно, за которым мутно темнело покрытое тучами небо и лежала расплывшаяся в тумане степь.

Стук дождевых капель по стёклам и шиферу казался мальчику уже не таким унылым, а даже весёлым.

С завтраком наконец покончено. Женька взял портфель и вышел из комнаты. В коридоре Ольга Георгиевна накинула ему на плечи клеёнку, которую приспособила вместо плаща.

Дождь моросит. По небу, задевая крыши домов, проносятся обрывки туч. Над ними — тоже серые тучи. Они тоже несутся над степью, и в разрывах второго ряда облаков виднеется ещё один слой туч — тёмных и тяжёлых.

Пасмурно. Лишь далеко-далеко у горизонта небо чуть светлее, серая пелена тумана чуть-чуть окрашена голубым, и угадывается солнце. Мальчик смотрит на тот далёкий-далёкий просвет в облаках и думает: нет, наверное, в природе такой большой тучи, которой бы хватило, чтобы затянуть над степью целиком всё небо; хоть кусочек чистого неба, а остаётся.

В посёлке чувствовался праздник. Из домов выходили нарядные мальчики и девочки в пионерских галстуках, с белыми воротничками, в белых праздничных фартуках. Конечно, эта одежда скрывалась под плащами, пальто или же под клеёнками, такими же, как у Жени. Но всё же видно было — ребята приодеты в честь первого сентября.

Вдоль улицы, возле палисадников, лежат вдавленные в раскисшую землю доски или кирпичи. По этим доскам и приходится Женьке пробираться, перепрыгивать с кирпича на кирпич, чтобы не оступиться в грязь. Всё же несколько раз Женька оступился и, подходя к школе, уже с трудом волочил ноги — такие они были тяжёлые от налипшей на ботинки земли.

Школа временно расположилась в конце Женькиной улицы, в таком же точно домике, в каком жили Дроздовы, пока не будет отстроено двухэтажное кирпичное здание.

Мальчик счистил на железном скребке, прибитом к нижней ступеньке крыльца, налипшую на подошвы землю, в тесном коридорчике скинул клеёнку и очутился в классе, заставленном школьными партами.

В дверях класса стояла женщина с очень строгим лицом. Каждого, кто проходил мимо неё, она легко ударяла ладонью по плечу, словно пересчитывала, и подталкивала, приговаривая:

— Занимай место! Устраивайся!

Парты были разного размера — большие и маленькие. Они стояли вплотную друг к дружке. Чтобы пробраться на своё место, Женьке пришлось чуть ли не на четвереньках проползти по нескольким партам. Да, школьный класс был маловат для такого количества парт!

Когда все собрались, учительница — её звали Мария Михайловна — открыла тетрадочку и начала называть имена и фамилии учеников. Дошла очередь и до девочки, сидевшей рядом с Женькой на парте. Девочка от смущения покраснела. Женьке так стало её жалко, что он и сам покраснел и тут же забыл и фамилию девочки и имя.

Но вот перекличка закончилась, и Мария Михайловна сказала: