Алтарь без божества

Куда подевалась усталость! На взгорье показалось родное село. Подпоясанное зеленым кушаком березовых и дубовых рощ, оно встречало возвращающихся с поля сеяльщиков веселым гомоном ребятишек, ярким салютом цветущих садов.

– Так, значит, завтра у меня собираемся, чайку попьем, побеседуем, ну и песни споем! – звеньевая Пелагея Кнышевич весело осмотрела свою пропыленную гвардию.

– Будь спокойна, Максимовна, явимся аккуратно. Дважды приглашать нас не надо!

Эти короткие дни передышки после окончания сева Пелагея Кнышевич, звеньевая льноводов колхоза «Здобуток Жовтня», любила, наверное, не меньше, чем праздники урожая. Они приходили к ней, словно награда за нелегкий труд, за пот лица своего, за тень тревожных раздумий, не оставляющих в посевную даже ночами. Обычно после весенних работ она «делала стол» для звена своего. Припасы, хлопоты не ахти какие, но сколько радости для людей, сколько веселья общего, спокойного дельного разговора!

Посчастливилось нынче и мне побывать за столом Пелагеи Максимовны. Слушал я разговоры собравшихся, следил, как умело, толково направляла его в нужное русло хозяйка, и видел, что не зря о ней говорят в колхозе: «Умеет ладить с людьми».

В любом коллективе, пусть и не очень большом, не все иногда идет гладко. Этого ли не знать Пелагее Максимовне! Ведь звено по выращиванию льна возглавляет она вот уже двадцать лет. Разные люди бывали у ней за долгие эти годы. Случалось, скажет иному на подъеме тресты: снопик, мол, вяжи потоньше, а в ответ услышит: в других звеньях и не такие проходят.

Как поступить звеньевой тут? Можно, конечно, и отчитать «торопыг», но даст ли это добрый эффект? Нет, наверное, лучше всего собраться как-нибудь вместе да потолковать спокойно и мирно о жизни.

Помнит Пелагея Максимовна одну из таких встреч. Собрались подруги ее, разговорились, вспомнили, как до войны их матери возделывали лен вручную – и сеяли, и пололи, и теребили, и снопы околачивали. Вспомнили, как в послевоенные годы ходили они, босоногие девчонки, вместе со взрослыми на льняные загонки. Не знали ни комбайнов, ни механизированных пунктов. И сам по себе повернулся разговор на нужную для Максимовны тему: о сноровке, старании, чести рабочей, о требовательности к себе, о качестве продукции. Зашла речь и о новой технологии выращивания льна-долгунца, о том, что надо бы поговорить в правлении о севе его на мелиорированных землях.

– На них, сказывают, Христина Зуй в колхозе имени Димитрова по 17 центнеров льноволокна получает, – молвила слово Анна Гаевская.

Поддакнула ей Пелагея, да и предложила:

– А не съездить ли нам, девчата, к Христине? Ведь интересно посмотреть.

«Загорелись» девчата. И съездили, и поучились.

– Так вот и двигали дело вперед сообща, – сказала Пелагея Максимовна, когда мы шагали с ней вместе по полю, где только что начали проклевываться изумрудные строчки льна. – По крупицам опыт копили, науку льноводческую осваивали. Конечно, и помогали нам здорово: машинами, удобрениями. Иначе бы разве поднять нам урожайностъ? Когда я звено приняла, мы получали с гектара всего лишь по полтора центнера льноволокна, а теперь к полутора тоннам приближаемся.

И так «шагнули» не только льноводы этого колхоза. С давних-предавних времен выращивают здесь лен. Велики традиции, но, оказывается, простор для разгона еще есть.

С первым секретарем райкома партии Ф. В. Миленьким едем в колхоз «Коммунист» к Петру Илларионовичу Греню, звеньевому-льноводу. Едем к нему неспроста. В какой-то мере Петр Илларионович – олицетворение тех изменений, которые происходят, так сказать, в кадровом составе льноводов за последнее время.

– Раньше, – говорит секретарь райкома, – лен считался у нас в основном культурой женской, а теперь – культурой механизаторов.

Петр Илларионович – крепкий, коренастый, средних лет мужчина. О работе, профессии своей говорит с гордостью. Приехала как-то в гости к нему дальняя родственница – тоже звеньевая-льноводка и тоже, как он, получавшая по тонне льноволокна с гектара. Правда, работала она звеньевой давно, до войны еще. Обошла Петровы поля, спросила, сколько же здесь гектаров на человека приходится.

– Без малого тридцать, – ответил Грень.

Удивилась женщина.

– В моем звене в наши годы приходилось на человека не более гектара.

– Сейчас-то всех удивляет и восхищает наша работа, – смущенно улыбается Петр Илларионович в разговоре с нами, – а одно время к механизированному возделыванию льна относились не очень доверчиво.

Петру Илларионовичу довелось убеждать людей в преимуществах новой технологии. Не словом – делом. Помнится, в первый год треста с его участка шла номером 1,46, а льноволокна получилось по восемь центнеров на круг. Но главный выигрыш был в другом. Немногим более семи человеко-часов составили затраты труда на производство центнера продукции – чуть ли не в три с лишним раза меньше, чем по колхозу в целом. Значительно снизилась и себестоимость льноволокна.