Алтарь Святовита

– По льду Самолвки, у старого причала. На том берегу дом Ганса-хмельника стоит. Мимо него через поля, а там и до дороги недалеко.

– Готовь лошадь да собери мне котомку с едой.

Когда все было приготовлено к отправке незваного гостя, родственники вышли во двор. Не говоря ни слова, Вялламяги принял котомку из рук Тыыну, забросил ее за спину, взобрался на коня и попытался приободрить его ударом пяток. Лошадь не сдвинулась с места.

– В чем дело? – не понял Вялламяги.

– Конь с норовом, – ухмыльнулся Тыыну, – ночью не поедет. И не вздумай его бить, укусит и соседи услышат.

Озлобленный гость слез с лошади и пошел к речке. Когда Вяллаямяги сумел выйти к дороге, впереди мерцал удаляющийся свет факелов. До Чудских Заходов было несколько верст пути. Повторив про себя заученное немецкое выражение, по которому стража или караул проведут его до сведущего человека епископа, эст прибавил шагу.

* * *

Рудольф вернулся в лагерь к девяти вечера. Разговор с Гюнтером еще больше запутал его. Швабец вел себя так, будто за ним стоял его папаша с десятитысячным войском сицилийцев, то есть спокойно и нагло. Он так и не понял, какой реальной силой располагал оппонент, ибо на все вопросы получал какие-то расплывчатые, уходящие от сути ответы, и спроси он у него про здоровье собаки, то узнал бы точную температуру у соседского кота с несколькими взаимоисключающими вариантами состояния пса. Гюнтер Штауфен блестяще владел риторикой, и знай Рудольф, что такое софизмы, то не попался бы на крючок швабца. Ведь то, что при поверхностном рассмотрении кажется правильным, в итоге оборачивается ложью. Одновременно с этим складывалось впечатление, что Штауфен говорил искренне, особенно когда излагал свои требования, провожая его. Предложение отдать ему в управление Дерпт звучало не как ультиматум, а как помощь ордену, причем за которую еще придется благодарить. Из всей полуторачасовой беседы Рудольф уяснил только то, что Гюнтер готов продавать зерно, какие-то комфортабельные повозки и шерстяные ковры. Отряды чужих воинов видеть на своей земле не хочет, а командир сотни рыцарей-меркурьевцев с тамплиерским крестом может целый год оборонять его замок. И что интересно, помогать тевтонцам не намерен, так как те не очень-то помогают его братьям в Палестине. Поэтому когда Андреас выслушал его доклад, то попросил еще раз рассказать все, что он увидел и услышал но, не упуская ни одну подробность.

– Завтра мы разобьем руссов, а потом войдем в Самолву. Вот там и поговорим с этим мутным Штауфеном, – подвел итог беседы вице-ландмейстер. – А пока пригласим на совет епископа, да пошли пару кнехтов посмышленее, пусть уточнят, где новгородцы стоят, и не приготовили ли они нам какую-нибудь пакость.

Герман на совет не явился, прислав вместо себя Энгельберта, и сославшись на плохое самочувствие, просил вообще не беспокоить. В принципе это так и было. Несмотря на то, что после потери четок семидесятидевятилетний епископ пересел в палантин, он так и не оправился от длительного путешествия. Епископ Дерпта банально уснул, разрешив себя будить лишь в случае появления мессии. Поэтому Энгельберт слукавил, а Андреас не стал уточнять, так как выслушивать бредни маразматичного старика ему было не интересно. Все помнили его былые заслуги, но время на месте не стоит, и Ливонии были нужны новые герои. Без сомнения, Андреас считал себя героем. Еще одним плюсом присутствия Энгельберта стало его заявление о нахождении места лагеря руссов. Теперь стало известно и численное соотношение сил. Войск у новгородского короля было больше, обоз растянулся на версту, а моральное состояние – скорее добраться до своих печей.

– Александр будет ожидать нашего появления со стороны дороги, – рассуждал вице-ландмейстер. – Мы так и сделаем, но он наверняка приготовит крупный отряд конницы, дабы ударить нам во фланг. Эту уловку руссы всегда применяют. Поэтому ты, Энгельберт, вместе с доблестными датскими рыцарями пройдешь через Самолву и по льду озера сам выйдешь им во фланг. Ваша задача продавить полк правой руки руссов и отвлечь на себя их резерв. Мы же ударим по центру, расколем их ряды и постараемся связать боем личную дружину короля. Остальное в руках Господа.

В семь утра немцы начали движение. Оставив за спиной хутора Лопухиных, они вышли на тракт, ширина которого позволяла разъехаться двум телегам и, утаптывая липкий, начинавший подтаивать снег, под стук барабана двинулись к полю битвы. Энгельберт за час до этого повел датчан назад, к Чудским Заходам, дабы оттуда начать обходной маневр.