Алтарь Святовита

Строган вновь погрузился в раздумья. Засланные пару месяцев назад в Самолву плотники, давеча дали о себе знать. Как и было условлено, один из них сбежал, принеся с собой подробный пересказ всех событий, происходящих у берегов Чудского озера. Боярин поначалу не поверил словам соглядатая, лично пытал шпиона. Но даже на дыбе плотник пересказал изначальную версию. Сознался, где прикопал заработанное на стройке серебро, как не смог подпортить крепостной арбалет, и вспомнил, кому продал в прошлом году лошадь со Строганской усадьбы, якобы задранную волками. Анализируя полученную информацию, боярин даже стал немного сомневаться в успехе задуманного мероприятия. «До реки Желчи, отправленный в разгон отряд дойдет без особых происшествий. Пошалит возле Ремды, скорее всего с легкостью почистит деревеньку Гологляк, а вот дальше, если не будет притока добровольцев, то зять Пахома Ильича с десятком своих закованных в железо рыцарей вырежет его сброд в первом же столкновении. Надо что-то думать. Как обмануть Штауфена? А может, с помощью ливонцев отвлечь дружину Гюнтера, а самим сразу подобраться к Самолве? Какой смысл щипать по мелочи, если все богатства наверняка лежат в замке? Хотя, с другой стороны, наемникам нужна добыча, а ее много не бывает. Теперь нужно покумекать. Что предложить немчуре? Кабы изыскать того рыцаря, сбежавшего из плена, как его имя… черт, из головы вылетело и доносчика уже не спросить. Рихард вроде. Он точно Штауфена ненавидеть должен. Погодь, а если я Домаша выведу на этого Рихарда или Рихтера?»

Строя коварные планы, Строган добрался до своего терема в полной темноте. Размер предполагаемой добычи он оценил в девять пудов серебра. Сумма по его понятиям не такая уж и большая, но тут было важно моральное удовлетворение. Он искренне считал, что Самолва детище Пахома Ильича, следовательно, любой нанесенный Гюнтеру вред автоматически ложился в копилку мести проклятому новгородскому купчишке, недавно принятому в боярское сословие. Открыто выступить против партии Ильича он уже не мог, Новгород любит героев и не жалует обчищенных под орех ворами неудачников. Строительство крепости на острове, запирающем Ладогу, практически бескровный поход в Копорье, дармовой хлеб, железные плуги для смердов, сказочные пожертвования церкви и многое, многое – сделало Пахома Ильича с сотоварищами непробиваемыми. И самое обидное, что они приветствовали централизацию власти, ставя под сомнение боярское самоуправление.

После сытного завтрака Строган позвал с сеней дожидавшегося с рассвета своего часа Степана. Младший Бандера сиротливо пристроился в углу светлицы, комкая в руках заячью шапку, внимательно выслушивал своего хозяина.

– Ты отправляешься вместе с моим купцом Трифоном в Колывань. Там, на новгородском подворье отыщешь рябого Витька. Трифон укажет на него.

Строган подошел к стоящему под лавкой сундуку, выдвинул его и, раскрыв, вытащил завернутый в рогожу кружок кожи. Развернув тряпку, боярин протер от пыли клеймо, выжженное на поверхности тайного знака, и, крутя его в руках, молвил:

– Из Колывани вы вдвоем поспешите в Дерпт. Отыщете казначея епископа, он рябого знает в лицо, покажешь ему этот знак, и передашь на словах следующее: «На востоке солнце стало светить слишком ярко».

– Запомнил, хозяин. После этого домой?

– Нет! Твоя задача найти рыцаря Рихтера, рассказать ему, что к концу зимы, начало весны мой отряд будет возле Самолвы. Если он желает отомстить Штауфену, то пусть собирает своих воинов и будет готов действовать. В случае если он согласится, то отдашь ему карту и пергамент, которые тебе сейчас зашьют в тулуп. Вот после этого сразу дуй в Новгород, а рябой останется в Дерпте.

– Главным кто будет?

– Степан, конечно, ты. Неужели бы я мог доверить такое дело Витьку? Ты там присматривай за ним, опосля мне все расскажешь.

– Все сделаю, как ты повелел, отец родной, – Степан поклонился в пояс, – а если рябой заартачится?

– Тогда, как с Филиппом поступишь. Только аккуратно.

Отослав холопа, Строган пошел в скотницу. Запалив свечу, боярин стал рассматривать долговые расписки, ставшие собираться вновь, после ограбления.

– Так, Сазон задолжал три гривны, – вслух размышлял Строган, – отдать их он не сможет, значит, пойдет отрабатывать вместе со своими братьями в ушкуйниках. Филимон потопил мою ладью, благо товар частично удалось спасти, но доски до места, скотина, не довез, нанес мне убыток. Вместе со своей командой тож пойдет в отряд.

К моменту, когда солнце стояло в зените, а на правом берегу Волхова, у кремля, ватага неженатых юношей обсуждала завтрашний воскресный кулачный бой, Строган вышел во двор. По его прикидкам он мог выставить сорок семь человек. Это были должники и десяток его личной охраны, но для планируемого похода их было катастрофически мало.

«Еще б два десятка людишек», – подумал боярин, как услышал залихватский посвист молодых драчунов, пролетевший над замерзшим Волхвом.