Алтарь Святовита

На закате дня Новгородский князь собрал на совет всех сотников похода. Усевшись в шатре полукругом на сундуках, военачальники травили байки, хвастались своими успехами и поглядывали в сторону Пахома Ильича, стоявшего напротив Александра. Князь читал письмо от Штауфена.

«…Самолвинское княжество с вами и, твердо уповая на милость Божию, не остановится ни перед какими жертвами, пока Дерптское епископство не будет сломано и достоинство Руси не будет ограждено. Бог любит победителей и многое им прощает. Зная о том, как будет сложно удержать Юрьев от тевтонского посягательства, предлагаю тебе, мой брат, свою помощь в переговорах с Орденом. Я сяду в Юрьеве и буду благодарить тебя справедливой данью».

Фактически Гюнтер Штауфен предлагал поставить его на место Германа, а само епископство упразднить или переформатировать. Для этого надо было лишь захватить город, оставить там новгородский гарнизон и осмыслить сумму ежегодной благодарности. В принципе, все к этому и шло. За последнее время крестоносцы терпели поражения за поражением. Эзельское епископство пожертвовало частью своих владений и было похоже на раненого кабана, раздираемого волками. В феврале тридцать восьмого года Генрих уступил четверть провинции Ляэнемаа и половину замка Леаля, а год назад вообще передал права на управление и доходы с большей части своих земель. Если раздавить Германа, то тевтонцы согласились бы на мирные переговоры. Генрих Эзельский для них более выгодная и, несомненно, сговорчивая фигура, нежели Дерптский епископ с его непомерными амбициями в спорах с датчанами. Если поделить епископство между Новгородом и орденом, то все может получиться. Латгалия отойдет к Пскову, а Штауфен станет наподобие вала между Русью и ливонцами. Учитывая проявленные в Самолве административные способности, можно не сомневаться, что и большее ему по плечу. Но как убедить немцев не вмешиваться сейчас, и будет ли Гюнтер лоялен Руси?

Князь развернул второй, в три раза больше предыдущего пергамент с подробно нанесенной на нем картой, чтобы еще раз все обмыслить. Икшильское епископство, занимавшее земли Талавы и Евсики со своей столицей в Риге, было самым крупным. Сааре-Ляэнемааское епископство, на северо-западе. Ревельское и Виронское на севере под датчанами. Здесь Дерптское епископство. Расплодились волки!

– Завтра выступаем на Юрьев! – объявил князь сотникам.

* * *

Невдалеке от селения Мамасты, как раз в том месте, где в прошлом году Свиртил обустраивал засаду, Кербет оставил своих людей. Посланная вперед разведка чуть не напоролась на немецкий разъезд. Пришлось срочно уходить в лес. Подождав, пока конные кнехты скроются из поля зрения, Кербет пошел осмотреться. Подкравшись к дубу, стоявшему у самого края большой поляны, переяславец увидел многочисленные палатки. По дороге к лагерю непрерывным потоком подходили сани с обозом, судя по говору – местные жители, а у замерзшего ручья только что поставили необычайно пестрый шатер. Рядом с ним крутились несколько девиц, периодически выставляющие обнаженные части своего тела на всеобщее обозрение. Смеркалось, от овражка до самого леса сновали немцы, громко разговаривали, жгли костры и собирали лапник. Сосчитать их количество из-за постоянного мельтешения не представлялось возможным. Вот к одной из палаток подошел эст, что-то сказал караульному, и его тут же впустили. Спустя минуту полог палатки распахнулся, и эст вышел в сопровождении рослого немца, державшего меч с болтающимися ремнями перевязи в руке и начавшего отдавать резкие команды. Ветерок стал поддувать в спину Кербета, и дальнейшее наблюдение становилось опасным. Вдруг псины в лагере есть, зачем рисковать?

«Тьма, не меньше», – отметил про себя Кербет, отходя от дуба.