Алтарь ведьмы: ремесло, мудрость и магия священного пространства

Это приводит нас к следующему вопросу: кто должен определять, как нам устанавливать связь, общаться с божественными аспектами дольнего мира? Если совсем коротко, то вы. Понимание того, что для вас значит богослужение или ритуал, покажет вам, что (не) является алтарем или святыней. Не имеет значения, видите вы себя жрецом/жрицей или нет, имеете ли вы высокую степень посвящения или только начинаете постигать азы ремесла. Мы знаем, что религиозные практики сильно различаются в разных культурах и могут выглядеть и восприниматься по-разному в зависимости от положения, практики и ранга человека. Важно не навязывать механически программу действий или правила поведения как что-то непреложное.

В качестве примера я хочу поделиться с вами своей предысторией своего религиозного становления и переживаний детства. Я воспитывалась в лоне католической церкви и до восемнадцати лет регулярно посещала мессу вместе с матерью (или с кем-нибудь еще). Католические церкви хорошо известны своим вычурным убранством, с откровенным визуальным акцентом на главном алтаре, который обычно возвышается для всеобщего обозрения и, как правило, снабжен статуэткой, символом или изображением Иисуса прямо за ним. Пользоваться алтарем могут только священники, алтарники и служители евхаристии. То же самое относится и к скинии. По сторонам зала расположены специальные уголки – святыни, обычно посвященные Деве Марии и тому святому, в честь которого названа церковь. (Изредка там, в качестве большого одолжения, отводят местечко и Иосифу, отчиму Иисуса.) В задних крылах церкви моей бабушки также было много статуй святых: чем больше, тем лучше. Эти особые места для Марии и других святых более доступны для членов общины, туда может приходить не только духовенство. Как правило, подношения (их можно приравнять к жертвоприношениям) и молитвы может возносить любой желающий.

Но в центре всеобщего внимания находится тот большой алтарь, где происходит главное событие. Если посчитать болезни, великие праздники, свадьбы и похороны, я присутствовала на обряде пресуществления по меньшей мере тысячу раз. Пресуществление – это момент во время католической мессы, когда вино и евхаристия (облатки причастия) благодаря действиям священника, так сказать, преображаются (превращаются!) в настоящее тело и кровь Иисуса Христа. Затем каждый, кто проходит через таинство святого причастия, может встать в очередь, чтобы проглотить эти предметы, на несколько ступенек ниже и дальше от алтаря. (Если смотреть на все это не с христианской точки зрения, оно выглядит довольно странно, не так ли?) Этот обряд призван почтить и призвать силу, появившуюся в тот момент, когда Иисус якобы совершил этот ритуал на Тайной вечере. Этот акт сам по себе восходит к практике жертвоприношения животных, из которых, пожалуй, самым известным был агнец, которого Авраам принес в жертву Яхве вместо своего сына Исаака (разумеется, с согласия этого бога). Этот обряд представляет собой странную эволюцию жертвоприношения, которое могут совершать исключительно рукоположенные священники и никто больше.

В детстве меня тянуло к алтарю. Оба моих брата служили алтарниками, и я не понимала, почему им позволено быть там, а мне нет. (В приходах, к которым мы принадлежали, прислужницы появились, когда я достигла совершеннолетия.) Как-то раз, когда я училась в начальной школе, я прокралась во время экскурсии в церковь (а не во время настоящей мессы) к алтарю и села на один из стульев, предназначенных для священников и прислужников, после чего меня вызвали в кабинет директора, где я предстала перед самой сестрой Маргарет, и это на мой день рождения! По иронии судьбы, это воспоминание также связано с моим переживанием вскоре после того, как та же самая монахиня подарила мне большую ламинированную картину с изображением единорога на горе, который получился гораздо лучше, чем большинство единорогов в стиле 1980-х годов того времени!

Когда мои поползновения в отношении алтаря окончились неудачей, я направила внимание на более темные и менее почитаемые уголки церкви – туда, где в церкви моих бабушки и дедушки собирались старушки, чтобы помолиться, зажечь свечи и позаботиться о вазах с цветами для святых. Согласно католической вере, работа святых заключается в том, чтобы быть посредниками между нами, греховными существами, и Богом. Там, в этих темных, тихих уголках церкви можно было смотреть в глаза святых (или, в случае Святой Лючии[3], прямо в глазные яблоки на тарелке в ее руках), не нуждаясь в чьем-либо разрешении общаться и взаимодействовать с ними. В этих местах можно было выстроить отношения со святыми – за одну свечу, одну молитву, одну вазу с цветами или одну уборку за раз – и, в свою очередь, соединиться с Богом. Они были доступны.