Альтависта (СИ)

Я прищурилась, пытаясь сообразить, где же подвох, но парень выжидающе молчал.

- Все, - небрежно бросила я.

Еще несколько секунд юноша изучал мое лицо, а затем резко развернулся и подхватил пакеты с продуктами, а затем потащил их куда-то.

- Эй, стой! Ты куда? – Я ринулась вслед за ним.

Джордж выставил их за дверь, тогда как я застыла посреди коридора, пытаясь усмирить свой пульс, который учащался с каждой секундой моего пребывания в этом месте.

Парень развернулся на сто восемьдесят градусов и подошел ко мне, а я изо всех сил храбрилась, вздернув подбородок, тем самым показывая, что не боюсь его и того, что тот намеревается делать.

- Я тебя больше не задерживаю, - сухо сказал он.

А я не могла двинуться с места, кидая нервные взгляды с пакетов, стоящих за дверью прямо на улице, на Джорджа, терпение которого, похоже, вот-вот лопнет.

В одно мгновение он не выдержал и слишком грубо схватил меня за запястье. Я пискнула и напряглась всем телом, когда Джордж потащил меня к выходу.

- Отпусти, придурок, мне больно! – вопила я, понимая, что мы одни здесь, и, если что, мне никто не поможет.

Сопротивляясь, я не хило оцарапала руку Джорджа, но парень даже не поморщился, будто сейчас не на его коже выступили капельки алой крови.

Юноша с силой выпихнул меня за дверь, отчего я запуталась в ногах и едва не упала, но каким-то чудом все же устояла. Следом за мной полетело мое пальто, которое я еле успела поймать, иначе оно бы обязательно оказалось в грязной луже, располагавшейся прямо возле меня, а затем дверь захлопнулась с оглушающим шумом. Казалось, что даже стекла в доме затряслись от произошедшего.

Я всем телом дрожала, но зуб на зуб не попадал далеко не от холода. Я не могла понять, мне было больше страшно за себя или обидно за то, что Джордж так унизительно обошелся со мной. Прижав пакеты к груди я кое-как шла по улице, то и дело подворачивая ноги. И только спустя какое-то время я пришла в себя и вспомнила о трансгрессии.

Рона еще не было дома, что только к лучшему. Что бы ни случилось, я совсем не хочу, чтобы Джорджу досталось, а Рон его просто в порошок сотрет, если узнает. Я считаю, что парню и так досталось в этой жизни, и он собственноручно продолжает себя добивать.

Ложилась спать я с мыслью о том, что Джордж ненавидит жалость, что может стать мне союзником в этой битве. И мне казалось, что больше всего он боится подпустить к себе кого-то так же близко, как Фреда, и этот кто-то потом покинет его. Он боится боли от потери, поэтому и отдаляется ото всех. Конечно, я не ручалась за свои предположения, но это уже что-то.

Правда, после сегодняшнего, я уже была не уверена, хочу ли помогать ему. Одна сторона моего внутреннего «я» так и кричала о том, чтобы я бросила эту затею и жила как раньше, не заботясь о судьбе Джорджа. Пусть хоть отправится вслед за Фредом, а я и пальцем больше не пошевелю.

Другая же моя сторона, более человечная и добрая, уговаривала попытаться вновь и не поддаваться на провокации. Джорджу действительно нужна помощь, он тонет, захлебывается своей болью, а мне лишь нужно правильно протянуть ему руку.

Рон пришел достаточно поздно, и я сделала вид, что сплю. Он осторожно поцеловал меня в щеку и устроился рядом. А в моей голове борьба между женской гордостью и большим сердцем продолжалась до самого утра.

========== Глава 2. ==========

Дни летели со скоростью, присущей лишь изворотливому маленькому золотому снитчу в матче по квиддичу, обволакивая меня рутинными заботами. Я старалась меньше думать, меньше вспоминать нашу с Джорджем последнюю встречу, все-таки решив, что, если ему так хочется покрыться плесенью и уничтожить свою жизнь, то мешать ему не стану. На секунду мелькнул стыд за то, что я впервые с такой легкостью сдалась перед трудностями, однако самолюбие не позволяло попробовать еще раз. Я начинала все больше и больше верить в слова Рона, которые он часто повторял касательно своего брата:

- Ему уже не помочь, Гермиона. Никто не сможет этого сделать кроме него самого, но он не хочет.

Пытаясь искоренить из памяти тот потерянный взгляд Джорджа, я душила в себе сильную и волевую девушку, которой была. Неужели война изменила и меня в худшую сторону? Вместо того чтобы закалить характер, она уничтожила во мне доброту, милосердие, терпение и участие. Мне бы не хотелось стать равнодушной, той, кого волнуют лишь собственные проблемы, но я упорно отгораживалась от уколов совести.

Так прошли две недели.

Я продолжала по утрам готовить завтрак для Рона, пить свой любимый кофе, блестяще выполнять работу в Министерстве, а по выходным заниматься бытовыми хлопотами. Жизнь постепенно возвращалась в привычное русло, оставляя мне все меньше времени на размышления и угрызения.

Рон более не затрагивал тему о старшем брате, да и я не горела желанием ее обсуждать. Он радовался, что я откинула куда подальше идиотскую затею с помощью и все свое внимание уделила лишь ему. В какой-то степени это было эгоистично, но Рон всегда был таким, и я любила его независимо от правильности или неправильности слов, мыслей и действий.