Альтер Эго

Они царапались и кусались, словно дикие звери, смешивая страсть с яростью, метались на кровати, не в силах насытиться этими поцелуями, прикосновениями и ласками, и никогда их не было так мало, как сейчас. И желание так и оставалось неудовлетворенным. Потому что хотелось большего — пробить броню. Разломать щиты. И слиться друг с другом не только телом, забирая всё без остатка и отдаваясь полностью. И это было невыносимо, это было уже на грани безумия. Желание, которое скручивает в узел и страх. Страх открыться и довериться кому-то.

А потом они провалились в бездну, каждый в свою… В бездну огня и в бесконечное небо, полное прохладного ветра, чувствуя, как падают куда-то вместе и ощущая только одно — счастье.

Лежали, прижавшись друг к другу, переплетя ноги, ощущая тепло разгоряченных тел и слыша лишь дыхание.

Было сумрачно, камин уже догорел, и только светильник тускло сиял облаком тумана в углу, не давая разглядеть лиц. Рикард приподнялся на локте и, наклонившись к её лицу, поцеловал в губы, мимолетно и нежно.

— Я… кажется, поцарапала тебя, — прошептала Кэтриона, чувствуя странное смущение от этой ласки, — прости.

— Мне это понравилось, — он коснулся губами щеки.

— И… кажется, укусила тебя…

— Не в первый раз… но в первый раз мне это понравилось, — прошептал, касаясь уха губами, — и ты прости…

— За что?

— Я хотел быть нежным… но не смог.

— Мне понравилось то… каким ты был…

И её пальцы снова зарылись в его волосы и притянули к себе, и губы нашли его губы. И теперь ярости больше не было, теперь страсть смешалась с нежностью. Они целовались долго и упоительно, ощущая тепло друг друга, и ночь, казалось, будет бесконечной…

* * *

В подвале темно. На полу немного соломы, и вдоль стен стоят бочки с вином и маслом. Наверху зарешеченное окно, сквозь которое видны неяркие звезды. Она здесь уже второй день.

Рыцари связали её, когда везли сюда. Она кричала. Поцарапала одного и укусила другого, но куда ей против двух взрослых мужчин! На воротах сова — символ Обители Тары. Её привезли после полудня и бросили в этот подвал. Сестра Лоис, пожилая женщина с морщинистым лицом в длинном сером одеянии принесла ей кувшин воды, сыра и лепешку, и дверь заперла. Не разговаривала и на её вопросы не отвечала. Так она и просидела до ночи. Поначалу плакала, но вскоре слез не стало. На место отчаяния и жалости пришла злость.

Она сидела у стены, обхватив колени руками, положив на них подбородок, и думала. Если бы у неё был нож и она бы умела им владеть, она бы убила их всех. Крэда, Гарана, Зуара… Или бариттой. Спасла бы маму, и они бы убежали…

Нельзя быть слабой…

И она поклялась себе — она выберется отсюда, а как только выберется, то научится драться. Обязательно! На бариттах, на ножах, стрелять из арбалета…

Она будет очень хорошо драться, и никто никогда больше её не обидит.

А следующей ночью её будит осторожный скрип — кто-то тихо открывает дверь. Входит женщина в тёмном плаще и шепчет:

— Тихо, девочка, только не кричи. Иди сюда.

Девочка встает и осторожно подходит к двери.

— Один господин хочет видеть тебя, говорит, что он твой друг.

В коридоре темно, лишь пламя свечи на подставке трепещет и мечется, вырывая из темноты лицо в капюшоне.

Это Бертран. Нос с лёгкой горбинкой, тёмные волосы…