Альтер Эго

— Нет.

«Нектар правды», чтоб его! Он все ещё действует и не дает соврать, а Рикард знает и подтрунивает над ней!

Она снова смутилась и отхлебнула из кружки. Вино было сладким, сдобренным имбирем и гвоздикой, и ещё чем-то ароматным и незнакомым ей.

— И ты не принес с собой корзины со змеёй? Только груши? Последняя бутылка вина, распитая этим вечером, дорого мне встала, — произнесла она, чтобы сгладить нахлынувшее на неё смущение, глядя на Рикарда поверх кружки.

— Это потому, что ты сбежала от меня. Самым подлым образом. Ну и не будем напоминать о том, что Рошер — это твой… «дружок». Кажется, именно это слово ты очень любишь? — усмехнулся он.

— А ты действительно племянник Настоятельницы из Шерба или ты, как обычно, соврал?

Он намылил голову и произнес с закрытыми глазами, сидя в потеках пены, отчего показался Кэтрионе ужасно… милым.

— Я действительно племянник. Настоятельница Ладдерис — старшая сестра моей матери. А Настоятельница Аберта очень дружна с Ладдерис, и я даже её помню… кажется. Я вроде бы видел её в детстве… один раз. Но она хорошая добрая женщина, так что моя жалостливая история и фамильный перстень сделали свое дело.

— Твоя тетя — Настоятельница Обители? — удивилась Кэтриона.

— Да. Моему деду не повезло с дочерями. Одна вышла замуж против воли прайда, вторая, следуя её примеру, вообще сбежала с кахоле, а третья выбрала служение Богам. Говорили, что дед был просто в ярости.

Он плеснул воды в лицо, стёр пену ладонями и фыркнул, сдувая капли.

— Ты фыркаешь, как лошадь, — усмехнулась она, разглядывая его лицо и понимая…

…она скучала по нему. Скучала так сильно, что готова была умереть, безропотно и спокойно от змеиного яда, потому что в её жизни не осталось ничего, за что бы стоило бороться. А теперь он здесь… и всё по-другому.

— Тебе это не нравится? — спросил Рикард, зачесав пятерней мокрые волосы.

Она снова хотела отшутиться, но только и смогла пробормотать:

— Нравится…

И спрятала взгляд куда-то в глубину рубиновой жидкости.

Ей и правда нравится…

И как же ей, оказывается, не хватало всего этого. Их разговоров и этой близости, этих шуток и смеха, и его синих глаз…

И как же глупо выглядело сейчас её бегство из Лааре…

Если бы она знала всё это раньше!

— Ну что, Кэти, пришло время поговорить? — спросил он, глядя на неё внимательно. — У меня нет с собой ни фигур для игры в шатрандж, ни баритты, ни кинжала, и твое отравленное кольцо осталось в сумке, так что мы можем, наконец, просто сказать друг другу правду. Расскажи о себе, Кэти, а потом я расскажу о себе. И сегодня — никакой лжи, Кэти. И никакой полуправды…

Он поднял кружку, не сводя с Кэтрионы глаз, и она подняла свою в ответ.

Даже если бы хотела — она всё равно не сможет соврать.

Отхлебнула вина и подумала, что уже за полночь. Если бы не Рикард, она давно была бы мертва. Хотя правильнее сказать, что теперь она уже мертва. Для Ордена. Для всего мира и своей прежней жизни. Она больше не обязана хранить никаких тайн. Она вообще больше никому ничем не обязана, если только Рикарду.

Мелькнула мысль о том, что ей следовало бы рассказать всё Магнусу. Вспомнилось его лицо и выражение усталости и печали, которое придавал ему шрам с правой стороны, но сегодня у неё не было желания принимать решения. Для этого будет завтра…

Она откинулась головой на травяную подушку и, глядя куда-то в тёмные своды потолка, рассказала…

Не утаивая ничего. Да и как было утаить? «Нектар правды» не дал бы. И незачем было утаивать. И не хотелось.

Она умерла и родилась заново этой ночью.

Кэтриона рассказала свою жизнь, начиная с площади, на которой её купил Магнус. Про память, которую забрал Ирдион. Про башню ведьмы Эрионн, лестницу в триста пятьдесят восемь ступеней, ритуалы, тренировки, защитные арры, про память чужих вещей, и Дэйю с её серыми полями и тварями, печать, Зверя, про путешествие из Лааре и Рошера…

— …а потом пришел ты и спас меня, — закончила она свой рассказ.

Рикард молчал, слушал, не перебивая, и не сводя с неё глаз. И лишь когда она закончила, снова плеснул себе в лицо воды, вытер ладонью и спросил:

— Значит, ты вообще ничего не помнишь из того, что было в твоем детстве?

— Не помню. Я могла бы вспомнить, будь у меня хоть одна вещь из той моей жизни, но её нет, — ответила Кэтриона тихо, и добавила, — теперь твоя очередь рассказывать.

Он налил им ещё вина, откусил грушу, долго лежал, запрокинув голову, глядя на оплывающие свечи, и Кэтриона ждала. Потом аккуратно поставил огрызок рядом с корзинкой, словно фигуру шатранджа на доску, и начал свой рассказ…