Альтер Эго (СИ)

— Нет, — прошептала она.

— Вспомни свой танец. Ты можешь превратить огонь в силу и отдать её другим, а можешь сделать так, как сделала с камином в Лааре, оставить этот огонь огнем. И выпустить его в мир. Так что давай сожжем это место дотла! — воскликнул он горячо, и добавил тише. — Иначе мы не выберемся отсюда.

— Но я не могу, Рикард... У меня нет сил...

— Я помогу тебе, забери всё, что есть у меня, — прошептал он и, наклонившись, поцеловал её в губы.

И это был самый лучший сон из всех возможных!

Её губы разомкнулись в ответ, и невидимые кольца, что стягивали её тело всё это время, внезапно ослабли. Мир закружился перед глазами, пламя свечей потянулось в стороны, словно нарисованное масляными красками, и размазалось в воздухе. И внутри что-то дрогнуло. Где-то у сердца стал распускаться огненный цветок, разворачивая лепесток за лепестком и наполняя её жаром...

Он прорастал внутри, проникая в ноги и в руки, и наполняя их силой, а вены жидким огнем, и внутри неё разгоралось пламя.

Пальцы Рикарда зарылись в её волосы, он шептал её имя, покрывая лицо поцелуями, и когда касался губ, ей казалось, что это ветер раздувает пламя у неё внутри. Оно ширилось и росло, как степной пожар, зародившийся от одной искры и подхваченный вихрем, разрастается, превращаясь в огненный вал, и растекается по желтому полотнищу травы. Огненные капли сорвались с кончиков пальцев и полетели, орошая алым дождем двор...

Первыми вспыхнули сухие листья каштана на въезде, огонь побежал по ним быстро, взметнулся на стену по стеблям дикого винограда и перекинулся на ворота. Деревянные створки вспыхнули так, словно это был сухой мох или опилки, а не толстые дубовые брусья. Оттуда пламя перескочило на дровяной сарай и рвануло в небо с неистовым ревом и шипением. Искры взвились в воздух и посыпались дождем на крышу дома, на карету, на дворовые постройки. Лошади взбесились и, сорвав ворота конюшни, бросились прочь, сбивая с ног двух псов, пытавшихся погасить огонь.

Во дворе кто-то кричал, слышалась брань, вопли: «Воды! Воды!», и вскоре где-то неподалеку на башне тревожно зазвонил колокол.

А капли всё летели и летели, сыпались градом на двор, на деревья, на лужайку за домом...

Огонь танцевал неистово и яростно, и когда за их окном затрещали деревянные ставни, Рикард произнес, нехотя разжимая объятья:

— Нам пора уходить.

Подхватил Кэтриону на руки и, распахнув ногой дверь, вышел в коридор. Едкий дым уже полз со второго этажа и клубился под потолком. Наверху кто-то кашлял, но псам было теперь не до пленницы...

Кэтриона видела двух псов, лежавших в коридоре с перерезанным горлом, и выломанную заднюю дверь, но всё ещё казалось сном, странным и зыбким. На улице было темно и дымно, языки пламени вырывались с другой стороны дома, выхватывая из мрака ночи фигуры людей, что метались с ведрами, но никто не замечал беглецов.

Рикард быстрыми шагами пересек мощеную дорожку и скрылся в спасительной темноте зарослей жасмина. В другом конце двора в заборе оказалась дверь — запасной выход. Они выбрались на улицу. Со всех сторон бежали люди с ведрами, протарахтела пожарная карета. Но они не стали смотреть на объятый пламенем дом.

— Нас будут искать. Рошер узнает. Где мы сможем спрятаться теперь? — спросила Кэтриона, когда они взобрались на Барда.

Рикард одной рукой удерживая её за талию, прошептал на ухо:

— Я знаю одно место, где никто не помешает нам... поговорить.

Глава 24. Его история, её история

— Кто там в такой поздний час? — раздался голос из-за массивной деревянной двери, и небольшое окошко приоткрылось, но не сильно, видно было лишь фонарь с тусклой свечой внутри и контуры лица.

— Мне нужно поговорить с Настоятельницей Абертой.

— Кто её спрашивает?

— Передайте, что меня зовут Рикард. И я племянник Настоятельницы Ладдерис из Шерба. Скажите, что я тут с... женой, и нам нужна помощь.

— Ждите, — дверца захлопнулась.

— Это... Обитель Тары? — спросила шёпотом Кэтриона.

— Да, и тут нас точно никто искать не станет.

Они ехали долго. Было темно, и одни Боги знали, как Рикард видел дорогу. Кэтриона несколько раз проваливалась в забытьё, путая сон и явь, и ей казалось, что она вот-вот упадет с лошади, но её каждый раз удерживала рука Рикарда. Но в то же время ей хотелось, чтобы эта поездка никогда не закончилась. В темноте на пустой дороге вдали от всех, чувствуя спиной его тепло и крепкую руку на своей талии, она была почти счастлива.

И пусть Орден, печать, Зверь и всё остальное катятся к тварям в Дэйю!

Дверь распахнулась, и их пригласили внутрь.

Пока Рикард разговаривал с Настоятельницей, сестры отвели Кэтриону в лекарню, долго хлопотали над ней, обрабатывали рану и поили отваром. А потом оставили её в купальне.

Это было чудесно.

Кажется, единственное, о чем она сожалела перед тем, как Рошер собрался её убить, это о том, что после бешеной скачки по горам она так не могла толком помыться.