АльteRNatива

Добившись, наконец, нужного градуса, я выдавил из бутылки с гелем для душа изрядную порцию жидкости и стал растираться. Закончив с этим, я наскоро поонанировал, после чего постоял какое-то время под тёплым напором воды, смывая с себя пенистую жидкость и выброшенное на ветер семя, в котором, возможно, были будущие космонавты, учёные и ещё много кого, если верить научно-популярной передаче, которую я недавно смотрел.

Интересно, является ли грехом мастурбация? Получается, что в каждой порции спермы содержатся миллиарды будущих жизней, которым никогда не суждено будет родиться. Считается ли это убийством?

Если верить научно-популярной передаче, то даже когда сперма приходит по назначению, в случае последующей беременности, может родиться один человек, или в гораздо более редких случаях двойня. Получается, что даже в этой ситуации, оставшиеся миллиарды будущих жизней в сперме, обречены на погибель. К тому же беременность ведь случается далеко не всегда. Кроме того, если в момент каждого желания кончить, мужская особь будет искать для этого женщину с целью обеспечить жизнью хотя бы один из миллиардов сперматозоидов, обрекая всех остальных на гибель, то тогда потребуется минимум три новые женщины ежедневно для каждого. И каждая из этих женщин, в свою очередь, после удачной попытки должна будет выходить из строя на ближайшие девять месяцев. То есть её уже нельзя будет использовать два раза подряд в обозримом будущем.

Так что, наверное, нет – мастурбация это всё-таки не убийство, думал я, тщательно вытираясь полотенцем и натягивая чистые трусы. Но на всякий случай я всё же поглядел виноватым взором в сторону Бога и перекрестился ещё три раза по три.

– Ты что там так долго? – крикнула мать, когда я выходил.

Я прошёл босиком на кухню и сел за стол. Отец, прислонившись спиной к холодильнику, внимательно читал газету.

– Смотри как похудел! – воскликнула мама. – Рёбра вон торчат, ну-ка давай ешь, будем тебя откармливать.

Она налила мне полную тарелку борща, поставила рядом сметану, блюдо с нарезанным хлебом и сало с горчицей. Я тут же ощутил сильный голод и жадно набросился на еду.

Нажравшись кильки, Беатриса вылизала передние лапы и прыгнула ко мне на колени.

– Кошку не трогай, пока ешь! – предупредила мать.

– Ладно, – сказал я с набитым ртом. – Так что там за сюрприз вы мне приготовили, когда с дачи приедем?

– Приедем, и узнаешь, – отрезал отец, не отрываясь от газеты.

Не успел я расправиться с борщом, как мама поставила передо мной тарелку домашних пельменей. Я съел и их, а потом ещё напился чая с шоколадными конфетами. В общем, к концу трапезы у меня было пузо как у беременной женщины, спасшей от бесполезной гибели одного из миллиардов сперматозоидов.

– Спасибо, – сказал я, вставая из-за стола, и широко зевнул.

– После вкусного обеда, по закону Архимеда полагается поспать, – продекламировала мама одну из своих любимых поговорок.

Я не стал возражать и ушёл к себе.

Комната у меня была маленькой и такой же среднестатистической как и всё, что у меня было. Вдоль стены стояла старая, оставшаяся ещё от деда, односпальная кровать, а под окном, «чтобы было светло делать уроки» письменный стол и, завешанный одеждой, деревянный стул. Оставшееся пространство занимал комод и самодельные книжные полки.

Я вытащил из-под покрывала подушку, посмотрел разок в сторону Бога, как бы спрашивая разрешения поспать, наскоро перекрестился три раза и рухнул на пружинистое ложе.

Но сон почему-то не шёл. Вместо этого я стал думать.

Что если Нина Павловна позвонила Антону Маратовичу?

Как он отреагирует на наше «дезертирство»?

Дезертирство ли это вообще, или учитель просто решила поиграть на струнах нашей детской совести?

Ко мне на живот запрыгнула Беатриса и стала мяться лапами, немного выпуская когти.

– Больно, – проворчал я.

Выбрав удобное место, кошка улеглась и тихо заурчала.

Лёжа на спине, я смотрел в потолок и продолжал думать. Пять минут назад мне хотелось спать, а вот теперь я бодр и никак не могу отпустить мысли. Когда все возможные варианты предстоящей встречи с Антоном Маратовичем были передуманы, подошла очередь для размышлений об Ангелине Шубиной и подлом Самсоне Штерне.

Потом я подумал о предстоящем учебном годе и о том, как закончив его, я вместе с остальными поступлю в Военное училище, как реализуются мои мечты. Но тут я снова вспомнил про слова Нины Павловны о дезертирстве и о возможной реакции Антона Маратовича, если она ему всё-таки позвонила и если он сочтёт наш поступок недопустимым для военного человека.

Тогда Маратович пошлёт нас куда подальше, и в военное училище поступить мы не сможем. И, стало быть, я тоже не смогу. Что я буду делать в этом случае? Если не стану военным, то кем я буду? Завхозом как отец, или бухгалтером как мать?