Альтернативная история Жанны д’Арк

Если бы историк, изучающий заключительный период Столетней войны, имел в своем распоряжении только официальные документы французского правительства, то он и не подозревал бы о существовании Жанны. Дело в том, что ни один из этих документов — ни многочисленные королевские указы, ни послания «добрым городам», ни победные манифесты — не упоминает о ней ни единым словом. Как будто ее не было вовсе.

Объяснять это одной лишь неблагодарностью Карла VII было бы, по меньшей мере, наивно. Карл был, прежде всего, политиком, великолепно умевшим отделять политические интересы от личных эмоций и подчинять последние первым.

Жизнь заставила его пройти полный курс политического лицемерия, и он в совершенстве владел этим искусством. И если бы он видел хоть малейшую выгоду в том, чтобы тотчас же после «казни» Жанны обратить себе на пользу этот факт, он, безусловно, не промолчал бы. Но он не считал это выгодным. Более того, любое открытое проявление сочувствия к «памяти Жанны» со стороны Карла VII было до поры до времени не в его интересах.

Прежде всего потому, что ему было выгодно, чтобы французы побыстрее забыли Жанну.

К тому же публично выраженное сожаление о Жанне было бы воспринято как недружелюбный жест по отношению к герцогу Бургундскому; ссориться же со своим кузеном Филиппом в этот момент Карл не хотел.

И наконец, такое сожаление звучало бы открытым упреком в адрес Парижского университета — влиятельной организации, в поддержке которой король нуждался до тех пор, пока не почувствовал себя достаточно сильным для того, чтобы лишить университет политического влияния и подчинить его своему контролю. Но это произошло значительно позже, а до тех пор Карл чутко прислушивался к голосу университетских кругов и не желал их раздражать понапрасну.

Глава восьмая Жанна появляется вновь

Жанна из Арлона

Таковы были события, произошедшие после «казни» Жанны за 5 лет, проведенных ею в савойском замке Монроттье.

Что делала Жанна в эти годы, никому доподлинно не известно, но в 1436 году она вновь появилась на исторической сцене.

Биограф Жанны Анри Валлон по этому поводу пишет:

«5 лет спустя, в Лотарингии, недалеко от родины Жанны д’Арк, появилась некая женщина, и все ее приняли как Деву».

На самом деле, первоначально она появилась в Арлоне, небольшом городке на границе современной Бельгии с Люксембургом, и этот факт зафиксирован во многих источниках. В связи с этим историк Робер Амбелен указывает на то, что забрали Жанну из Монроттье Жан Потон де Ксентрай и его помощник Жан де Бланшфор. Это выглядит удивительным, но никто этому «побегу» особенно и не препятствовал.

Историк Ален Деко констатирует:

«Так начинается одна из самых удивительных страниц в истории Франции, где нет никакого вымысла, а, напротив, есть почти бесспорные факты».

В Арлоне Жанна поступила под присмотр могущественного вельможи Жана де Родмака (Jehan de Rodemack), кузена Карла VII и советника герцогини Люксембургской. Доподлинно известно также, что в Арлоне Жанна была принята и самой герцогиней Люксембургской.

Ален Деко отмечает, что назвавшая себя Жанной «смело предстала перед великой герцогиней».

«Та приняла ее, расспросила, выслушала и объявила, что отныне будет ей подругой! Герцогиня пригласила Жанну в свой замок и принялась всячески обхаживать ее».

Внесем ясность: эту герцогиню Люксембургскую не надо путать, как это делают некоторые историки, с Жанной Люксембургской, которая общалась с Жанной д’Арк в самом начале ее нахождения в бургундском плену. На самом деле, герцогиня Люксембургская — это Елизавета, дочь Жана Люксембургского и Рихарды Меклембургской. По мужу она была герцогиней де Герлиц (Elisabeth de Gorlitz). А Жанна Люксембургская, которая в свое время проявила сострадание к узнице замка Боревуар, как мы помним, умерла незамужней в 1430 году. У нее было два племянника, одним из которых был Жан Люксембургский, кузен Елизаветы Люксембургской и хозяин замка Боревуар.

Герцогиня Люксембургская была очень богатой и влиятельной дамой, поэтому маловероятно, чтобы она стала принимать у себя девушку, происхождение которой вызвало бы у нее хоть какое-то сомнение. С точностью до наоборот, она с радостью приняла Жанну, испытывая перед ней угрызения совести за те месяцы, что Жанна вынуждена была провести в заключении у ее родственника.

Роже Сензиг и Марсель Гэ констатируют:

«Среди тех, кто весной 1436 года находился в Арлоне, Жан де Родмак, без сомнения, лучше всех знал Деву. Невозможно и представить себе, что он мог быть обманут авантюристкой».

В Арлонском замке Жанна жила в роскоши, окруженная заботами герцогини Елизаветы де Герлиц и ее близких. Этот факт наглядно говорит лишь об одном: если она получила такой прием при Люксембургском дворе, то она никак не могла быть какой-то самозванкой. В противном случае, тяжелые ворота замка никогда не открылись бы перед ней.

* * *

Жанна прожила в Арлоне достаточно много времени, а потом она оказалась втянута в одну политико-религиозную интригу, которая едва не стоила ей жизни.