Альтернативная личность

Мать, в некотором смысле, в смерти отца нашла удобство. Если она говорила, что отец хотел бы видеть Андрея в таком-то качестве, Андрей непременно стремился выработать в себе именно это качество. Если она намекала, что отец никогда бы не одобрил какого-то занятия, Андрей непременно с ним расставался. Механизм работал и в отношении людей, выбираемых Андреем для дружбы. Повзрослев, Андрей уже сам понимал, что понравилось бы отцу, а что – нет. На отца он ориентировался во всем. Все, что было полезно и нравственно – это от отца. Другое – от недоброжелателей. Так и жил. Гнал смутные мысли, боролся, разговаривал внутри себя в двух лицах. «Как?» – спрашивал первый. «Надо вот так», – говорил второй. «Нет, – возражал первый, – отец этого не одобрит». Второй был провокатором и как бы против отца. А первый – почти самим отцом. И, конечно же, Андреем. Бывало, второй выдавал себя за отца. И это было удобно: иногда – так редко, что почти неправда – Андрей этим пользовался. Делал вид, что не знает истинного лица второго. И поступал вопреки воле отца – как велел второй. Однажды он струсил и ушел, а себе сказал, что это был голос отца. Он побежал к дереву, вместо того, чтобы бежать к дому. И даже настоял на том, что отец так велел. Как будто отец хотел его трусости. А отец хотел, чтобы он бежал к дому. Но возле дома было страшно, и Андрей бросился к дереву, где его догнала пуля. Так бывает: коли ищешь оправдание – с определенной легкостью его находишь… Но вопрос, как видно, так легко не решается, и позже Андрей понял, что лучше сразу съесть пуд дерьма, чем потом всю жизнь, по грамму глотать, имея во рту ежедневный его привкус… «Интересно, а у него каким оно было?» – подумал Андрей.

– Хотите спросить о моем? – как будто догадался незнакомец. – У меня детства не было.

Андрей кивнул, убеждая себя, что догадывается, о чем идет речь. Когда некто говорит, что у него не было детства, это означает, что оно было, но разве что убогим и безрадостным. Таких Андрею всегда делалось жаль. Но иногда они прибеднялись: есть такой сорт субъектов, которым все плохо. Этот парень в куртке и джинсах, похоже, из таких.

– Не подумайте, что я набиваю себе цену. Его у меня и в самом деле не было. Не плохое или мерзкое – напрочь не было. Именно так, как звучит.

– Совсем-совсем? – не понял Андрей. – Ведь так не бывает.

– Бывает, – заявил незнакомец.

* * *

В шесть с копейками вечера Сергей Арнольдович сошел с поезда. Почти безлюдная платформа, глубокий снег. Он поднял воротник. Впервые приехав в этот город, он почувствовал его старым знакомцем. Вон низенькое кирпичное здание с надписью «СНЕЖ Н». За вокзалом улица Ленина. Далее несколько домов, среди которых два смешных, как из детского утренника, розовых. Потом вся в колдобинах Садовая – одна из пяти, по которым пущен троллейбус. «Здравствуй, Снежин!» А Снежин не ответил, даже, показалось, отвернулся и шарахнул в лицо снежной крупой. «Смотри, какой неприветливый! Цену себе набивает». Сергей Арнольдович захромал по вокзальной площади. Миновав бездействующий светофор, он прошел к остановке на Садовой. Несколько человек скучали в ожидании троллейбуса. Сергей Арнольдович вдруг услышал знакомый голос. Вполголоса разговаривали мужчина и женщина.

– Андрей! – Сергей Арнольдович протянул руку. – Здравствуй, дорогой.

– Простите? – ответил мужчина, но на всякий случай пожал руку.

– Берггольц, – напомнил Сергей Арнольдович.

– Мы знакомы? – спросил мужчина.

– Ну как же: «Суворовец Берггольц, песню запе-вай!»

Мужчина пожал плечами:

– Бердников, Белкин… А мы с вами в одно время заканчивали? – поинтересовался мужчина и назвал год выпуска

– Именно этот год, – подтвердил Сергей Арнольдович.

– Не помню, – покачал головой мужчина. – Извините… – И чтобы сгладить ситуацию представил супругу. – Познакомьтесь, это моя жена. Катерина. Катя, это Берггольц.

– Сергей Берггольц, – кивнул Сергей Арнольдович.

– Очень приятно, – сказала женщина.

– Мой троллейбус, – улыбнулся Сергей Арнольдович и обрадовался возможности прекратить едва начавшийся разговор. – Было приятно встретить старого друга. Всего хорошего. – Деликатно раскланялся и шагнул к дверям.

– Всего хорошего.

Сергей Арнольдович вошел в салон, протиснулся назад, прислонился к стеклу. Андрей его не узнал. «Ну и черт с ним, – подумал Сергей Арнольдович, – не узнал, так не узнал. Может, он сам ошибся? Спутал. Старый стал. А вот Андрей не постарел. И супруга у него молодая».

– Простите, – обратились к Сергею Арнольдовичу, – «Фабрика-прачечная» третья остановка или четвертая?

– Третья, – ответил Сергей Арнольдович. – После поворота. – И удивился: надо же, как будто он уже ездил этим маршрутом.