Альтернативная личность

Днем Сергея Арнольдовича не было, и Соня гадала, как встретит Жуля новую собачку. «Ничего, разберемся как-нибудь». Соня накормила Жулю кефиром и принялась за дневник. В дневник она выписывала мысли великих о любви. А на прошлой неделе Соня писала о красивом и безобразном. Соня вернулась на ту страницу. Красивое являлось для нее материей сложной, загадочной. Еще больше загадок было в безобразном. Соня перечитала текст. «Он (речь шла о Байроне), будучи собою красавец, воображал себя уродом и дичился общества людей, мало ему знакомых, опасаясь их насмешливого взгляда». Так говорил Пушкин о Байроне. А вот и Чехов в «Исповеди»: «Мне вдруг стало казаться, что люди изменились…. Уроды стали красавцами, злые добрыми, гордые смиренными, мизантропы филантропами». «Вот бы в одночасье Сергей Арнольдович превратился в филантропа, — подумала Соня. — Да…» Или такое: «Чаще всего положительные действующие лица — красавцы, словно срисованные с обложки журнала „Экран“, а отрицательные — уроды». Это Антонов в «Я читаю рассказ». Но большей загадкой для Сони были слова о Гумилеве: «Родители вели из-за меня борьбу. Я был с уродом папой против красавицы мамы и с красавицей мамой против урода папы». Не больше и не меньше…

После трех позвонила старушка. Долго молчала. Соня уже хотела класть трубку. Старушка в последний момент откашлялась и — авансом? — попросила прощения.

— Не стоит, — успокоила Соня старушку и сообщила новость. — У нас для вас хорошее известие. Ваша собачка ждет вас…

— Вы знаете, — перебила старушка и расплакалась, — ведь у меня никакой собачки и не было. Кошечку нужно искать. Мою дорогую…

«Вот тебе раз! — подумала Соня. — Сергей Арнольдович с минуты на минуту будет здесь, что же она ему скажет? Ведь он собаку везет. Собаку!»

— Я не причинила вам хлопот? — спросила старушка.

— Что вы! Нет, конечно, — сказала Соня. — Мелочи жизни.

— Я сегодня… Перебирала фотографии. Вот они… — В трубке зашелестело. — Давно не смотрела их… Несколько дней. И что вы думаете? Вспомнила: кошечка у меня живет… жила. Кошечка. Найдите, прошу вас.

— Давайте так, — предложила Соня, — я к вам подъеду сегодня, и вы покажете мне ваши фотографии.

— Не мои — кошечки, — поправила старушка.

— Да, конечно, — согласилась Соня. — А потом, я думаю, мы сможем ее разыскать. Она, по всей видимости, от дома не ушла далеко. Это ведь кошка.

— Спасибо, спасибо, — поблагодарила старушка и вновь заплакала. — Знаете, как я вам… как вы мне…

— Ничего. Успокойтесь. Все будет хорошо, — пообещала Соня.

* * *

Сергей Арнольдович принял решение ехать в Снежин. Можно было торчать в Москве, сидеть в офисе, грызть ногти. В конце концов, расследование ему никто не поручал, не требовал отчетности, не гнал. Но он хотел этого поручения, и отчитаться хотел — а хоть бы и перед собой! — и гнать себя хотел, раз никто другой не гонит. Однажды взявшись за дело, пусть даже в прошлой жизни — в той, оперуполномоченной — Сергей Арнольдович отступиться не мог.

Он шел к раскрытию, как корабль пустыни к колодцу: бесконечно долго, с немыслимым числом остановок, теряя дорогу и питательный горб. Он не считал, что преступник бросил ему вызов, и не жаждал мести — Сергея Арнольдовича привлекала загадка. Так всегда: сначала больно, потом приятно, в конце еще хочется. Этот афоризм, правда, относился к другой стороне человеческих взаимоотношений, но он подходил и сюда. В самом деле: когда узнаешь о преступлении, получаешь как бы удар под дых — тяжелый, разящий; приближаясь к раскрытию, ощущаешь что-то вроде удовлетворения; а закрыв дело — и своеобразный голод.

Сергей Арнольдович поднялся на третий этаж, отомкнул дверь. Соня разговаривала по телефону. Сергей Арнольдович прислонил трость к стене, распахнул пальто — из-за пазухи вытиснулась лохматая псина. Соня опустила трубку, поднялась навстречу.

— Вот, — сказал Сергей Арнольдович и подал Соне.

Соня молча приняла собаку.

— Что-то случилось? — спросил Сергей Арнольдович, безошибочно угадав настроение девушки.

Соня рассказала о телефонном звонке…

В сущности, это можно было назвать браком — во всякой работе такое случается. Но любая ошибка, как не крути, во многом вещь прогнозируемая. При должном подходе ошибки сводятся на нет. Но только не в совместной работе Сергея Арнольдовича и Сони. Как будто все было против них: и отсутствие клиентов, которые нечасто теряли сумочки, и которые не изменяли супругам, и наступившая зима, когда просто холодно, и лето, когда клиенты вместо того, чтобы бросаться искать юридическую справедливость, едут в отпуска, и заурядное недопонимание.

— А я сейчас ее утоплю, — сказал Сергей Арнольдович после тяжелой паузы и схватил псину.

Соня закричала так, что на столе звякнула чашка.

* * *

Непримиримые враги, заклятые друзья… Когда на одного работника приходится ровно один руководитель — тут есть над чем ломать голову.

— Обратно он ее не принимает, — сказала Соня. — Настаивает на полной оплате.

— И что же нам делать? — спросил Сергей Арнольдович, надевая пальто, потому что торопился на поезд.

— Может, вы сами попробуете с ним поговорить?