Альтерверс

Никто не ответил, но стук раздался ещё раз, а потом дверь со скрипом приоткрылась. Кучерявая голова пролезла внутрь. Её длинные, запутанные волосы спали на красивое лицо, закрывая небесно-голубые глаза.

— Меня… Прислал Старший. — скромно сказала девушка, — Я принесла вам полотенце и постиранную одежду.

— Спасибо! — немного растерялся Матвей, — Я сейчас выйду.

Девушка рассмотрела его. Ей были любопытны еле заметные рельефы мышц. Его лицо, уставшее и немного бледное. Русые, мокрые волосы. Она пыталась заглянуть и туда, но Матвей прикрылся полотенцем. Девушка кокетливо хихикнула и удалилась прочь из комнаты.

Когда он вышел, она ждала его на терраске. Теперь разглядывал её он. Ростом чуть выше среднего, худенькая, стройная, с выразительными бёдрами. Её тело, блестящее от пота облегал сарафан в цветочек, которых Матвей не видел с детства.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Элина. — ответила девушка и снова стала разглядывать непривычного ей чужака, — А ты?

— Матвей. Очень приятно. У тебя красивое имя.

— Старший говорил, что оно особенное. — она кокетлива накручивала кудрявую прядь на изящный пальчик, — До Последней войны так называли детей тех, кто показывал себя лучшими на производстве. Электрификация и индустриализация. А сокращённо получается Элина.

— А фамилия у тебя есть, Элина? Или ты как Мадонна?

— В Просветлении фамилий нет. Те, кто основал Просветление вместе со Старшим отказались от фамилий, а тем, кто родился здесь — она не нужна.

— Интересно.

— Я бы поговорила с тобой, Матвей, но пора к Старшему. Он велел проводить тебя до его дома.

— А как же мой брат?

— Он почти закончил. Его проводит моя подруга, не переживай. Старший попросил, чтобы мы показали себя гостеприимными хозяйками.

Она подмигнула и посмотрела на Матвея сверху вниз.

— Но это потом. А сейчас — нам пора к Старшему. Иди за мной.

Она сделала несколько шагов в сторону двери, а потом резко обернулась и с искренним интересом спросила:

— А что такое «Мадонна»?

6

— Не стойте в дверях, проходите! — Старший комфортно разместился в большом кресле за круглым столом в своей гостиной.

Всё было готово к позднему ужину. Стол накрыт на троих: сервизные тарелки, пусть и с еле заметными сколами, мельхиоровые вилки и ножи, хрустальные бокалы, немного потёртые от времени, но с различимым незамысловатым узором и графин с мутной жидкостью синеватого оттенка.

Гостиная оказалась самой большой комнатой в доме Старшего. Её как будто не тронули время и война. Аккуратный дубовый сервант с остатками хрустального сервиза занимал значимую часть комнаты, но не портил её. Там он приходился к месту. Как и платяной книжный шкаф с множеством книг старых изданий. Горький, Троцкий, Булгаков, Шолохов, несколько изданий работ Ленина.

— Присаживайтесь. Мы не слишком богаты едой, так что сегодняшний ужин из моих личных запасов. — Старший повернулся в сторону двери на кухню, — Мая! Неси скорей, моя девочка.

Оперативники заняли свободные табуретки. Мая принесла огромную кастрюлю с пюре, разложила по тарелкам и налила в хрустальные бокалы мутный напиток из графина.

— Я должен извиниться переда вами, — Старший понял свой бокал, — вам может показаться, что приём был нерадушным. Вообще я — советский человек, а в Советском союзе мы не закрывали дверей и готовы были приютить каждого гостя. Но, как оказалось, каждый человек может нести потенциальную опасность, какие бы благие намерения у него не были. Ведь его намерения отражают его, что может совершенно не подходить другим.

Он посмотрел на оперативников по очереди и не увидев понимания в их глазах продолжил:

— Обычно мимо Просветления проезжают либо редкие караваны, либо мародёры. Первые любезно делятся с нами своими товарами, а дальше либо остаются, либо отправляются на верную гибель в сторону Москвы. Вторым, к сожалению приходится доходчиво объяснять, что путь… А, впрочем неважно. Вас эта участь наверняка не ждёт. Потому давайте выпьем! За наше знакомство.

Звон бокалов наполнил комнату, все трое залпом выпили синеватый самогон и приступили к жидковатому пюре.

— Я должен сказать, — начал Марченко, — что испугался, Старче. Не поймите неправильно, мы с братом многое повидали. Но вооружённые люди. Здесь, среди леса и реки. Это же практически мёртвая зона. У вас свой устой, который наверняка выработан годами. Почему вы пригласили нас к себе? Это большая честь.

— Вы не похожи на мародёров, товарищи. Да и на караванщиков тоже. Хотя, признаюсь, я позаимствовал у вас немного табака. И должен сказать: вы должны его продавать. — он сделал паузу и жестом показал пододвинуть бокалы к нему, — То, что пережили вы — это начало пути Просветления. Своеобразная проверка. Оказавшись в заточении с самим собой, в человеке обостряются чувства. Главный вопрос: какие? Кто-то захочет убить своих задержателей, кто-то будет молить о пощаде не сделав ни единого вывода, а кто-то… Кто-то осознает, что есть иной путь. Мы даём возможность присоединиться и познать этот путь. Путь Просветления.

— Простите, Старче, но мы не ищем пристанища здесь. — сказал Егор.