Альтруисты

С Артуром время от времени случались подобные приступы энтузиазма: короткие периоды бешеной радости сменялись долгими отрезками черной тоски. Но на сей раз все было иначе. Итану впервые предстояло разделить с отцом его восторг. И ведь отец сам его выбрал, сам решил, что Итан этого достоин. Может, не такой уж он и равнодушный родитель. Может, он просто ждал, когда сын повзрослеет, чтобы полноценно включиться в отношения.

– Хочу посвятить тебя в одну тайну, – сказал Артур, когда настал долгожданный день матча.

Тайну! Ничего себе! Итан просиял.

– Цены на еду и напитки на стадионе просто грабительские. Наценка сумасшедшая: обычное пиво в «Фенуэй-парке» обойдется тебе на четыре доллара дороже, чем в соседнем баре.

– Почему?

– Потому что стадион устанавливает собственные цены. Это вроде как независимое государство.

– А мама говорила, что надо обязательно попробовать их фирменный хот-дог – «Фенуэй Фрэнк».

Артур покачал головой:

– Она-то, может, и говорила, но мы же не хотим, чтобы стадион на нас наживался? Тебе повезло: твой отец не настолько глуп.

Он собрал два бумажных пакета с бубликами, нарезанным яблоком и картофельными чипсами «Кейп-код», а для сына захватил упаковку сока. Итан подивился папиной находчивости.

– Тащи сюда зимнюю куртку, – велел Артур.

– Зачем? На улице жара!

– Неси, говорю.

Итан принес из шкафа в прихожей свой пуховик.

– Надевай.

Куртка мгновенно окутала Итана жаром его собственного тела. Артур застегнул молнию до середины и спрятал внутрь бумажные пакеты.

– Ребенка обыскивать не станут, – ухмыльнулся он.

Наконец они добрались до своих мест на трибунах с правой стороны поля. Да, основное действие происходило где-то далеко – до домашней базы, казалось, было несколько миль, – но Итан даже порадовался, что они сидят в самом дальнем углу стадиона, где меньше претендентов на папино внимание. Им было лучше виден клетчатый аутфилд, чем собственно площадка. Из-за пустой изумрудной морды Зеленого Монстра выглядывал краешек знака «Ситго».

– Доставай ужин, – скомандовал Артур.

Итан снял куртку и передал ему один бумажный пакет: изнутри его приятно грело чувство сопричастности. Они с папой вместе нарушили правило, пронесли на стадион еду, и Итан поклялся, что унесет эту тайну в могилу.

Артур откусил бублик.

– Надо отдать тебя в Малую лигу, – сказал он с набитым ртом. – Будешь носить форму и стоять вон там, на месте бэттера. Зрители не сводят с тебя глаз. Накал страстей. Предельное напряжение. Да, так и сделаем! Вот посмотришь сегодня игру и решишь, нравится тебе или нет. Я буду тебя тренировать. Помогать тебе.

Предельное напряжение было совершенно не про Итана – да и накал страстей, чего уж там, – но если Артур всегда будет такой радостный, взбудораженный, заинтересованный, то он готов на что угодно. Воткнув соломинку в упаковку сока, он сделал первый глоток.

Иннинги шли один за другим.

– То, что мы видим в бейсболе, отражает общее положение дел в стране, – сказал Артур. – Упадок американской мужественности. Заметь, я говорю это без намека на осуждение, просто отмечаю, что мы живем в историческое время. Мы еще думаем, что бейсбол – это наше национальное развлечение, но мир меняется. Меняется состав команд. Конечно, миграция – дело не новое. Твои прапрапрадеды тоже были мигрантами. Но теперь мы живем в мире НАФТА, и «Фенуэй-парк» наглядно это демонстрирует. Доминиканская республика вовсю штампует перспективных бейсболистов. Это огромный бизнес. Мальчишки – почти твои ровесники – бросают учебу в двенадцать, тринадцать, четырнадцать лет, думая, что в Штатах их ждет успех. Главная бейсбольная лига открыла там академию. Странно, что Япония до сих пор не радует игроками – ведь в бейсбол там играют с начала девятнадцатого века. Не стану особо распространяться на эту тему, но у меня есть гипотеза, что здесь не обойтись без определенных физических данных, а японцы просто не вышли размерами.

Итан почти не обращал внимания на содержание этих речей, но ему нравилось, что отец в принципе с ним разговаривает. Он был рад, что Артур рад и что он сыграл определенную роль в отцовской радости, ведь потратиться на билеты решили в честь его дня рождения.

Еще он подметил – ясным и зорким взглядом ребенка, который большую часть времени проводит в одиночестве, – что остальные мужчины на трибунах, даже те, что пришли с маленькими сыновьями, не ораторствовали, как его отец. Они не говорили, а орали. Швыряли одобрительные и грубые выкрики в сторону поля либо громко требовали пива у разносчиков. Артур тоже иногда кричал, но как-то неловко и неубедительно. Итан вообще помалкивал и только хлопал в ладоши: ему почему-то казалось, что это более цивилизованный способ выражения радости – издавать шум одними руками. Еще чуть-чуть, и он бы нашел в себе смелость немного покричать.

В конце пятого иннинга мячик взмыл в небо над аутфилдом и на долю секунды завис над головой отца.