Альтруисты

— Хочу украсть тебя на денек.

Утро субботы. Итан сидел за кухонным островом напротив отца. Между ними стояло блюдо с шоколадными мини-пончиками «Донетт» и пакет грейпфрутового сока: Артур в последний момент смотался на заправку «Сёркл-кей» на бульваре Дельмар и впопыхах, с осознанностью, какую в вопросах питания проявляли охотники-собиратели эпохи палеолита, закупил там странной еды.

Похмельный Итан ответил:

— Хорошо.

Значит, к Чарли придется наведаться завтра.

Он посмотрел на свой откушенный мини-пончик и проклял себя за хроническую уступчивость. Почему он всегда так рабски послушен с отцом? Почему не может постоять за себя?

Итан сделал глубокий живительный вдох. В общем-то, побыть наедине с отцом будет даже полезно. Можно наконец поднять щекотливую тему: попросить денег в долг. Тема действительно деликатная, ведь мать завещала Итану крупную сумму… А что, в конце концов, может сделать Артур? Не откажет же он своему старшему ребенку и единственному сыну!

Итан знал, зачем ему нужен отец, а вот зачем он понадобился отцу? Впрочем, не важно: он просто ему нужен и это уже хорошо. Итан допил сок, представляя, как тот очистительным потоком проходит сквозь его тело и смывает стресс, тошноту, похмелье, а затем вышел на улицу и сел в машину.

Университет Миссури в Сент-Луисе (он же УМСЛ) и Дэнфортский университет с давних пор состояли в детско-сопернических отношениях (причем о существовании этого соперничества один из детей, как водится, даже не догадывался). Дэнфорт — подобно несдержанному и амбициозному старшему ребенку в семье — был основан почти на целый век раньше и мог похвастаться семимиллиардным целевым капиталом, одним из десяти лучших медицинских факультетов страны и сознательным отказом от борьбы за региональное первенство. Медицинская школа и подготовительные медицинские курсы были главной гордостью Дэнфорта: университетский журнал регулярно пел оды здешнему современному оборудованию и «головокружительному разнообразию» лапароскопической, эндоваскулярной и дистанционно управляемой аппаратуры, достижениям сотрудников в области малоинвазивной хирургии и их чудесному дару удалять воспалившийся аппендикс через рот. Вся эта аппаратура, конечно, закупалась на деньги студентов, которые платили за обучение по шестьдесят тысяч долларов в год (если им не посчастливилось иметь родителей в педсоставе). Малоимущим семьям рассчитывать на сколько-нибудь значимую финансовую помощь со стороны университета не приходилось. Хотя недостаток экономического разнообразия среди студентов был общепризнанным упущением Дэнфорта, руководству, по крайней мере, удалось решить проблему расового разнообразия: вместо афроамериканцев, склонных ходатайствовать о получении финансовой помощи, они стали с охотой зачислять детей богатых нигерийских аристократов. «Главное, чтобы были черные», — пробормотал в 2013 году один член ученого совета прямо в закрепленный на лацкане микрофон, забыв, что он включен. Ежегодный доклад о положении дел в университете наделал тогда много шума.

Дела УМСЛ обстояли не столь радужно. Университет Миссури ушел в минус на восемь миллионов долларов и недавно объединил колледж изобразительных искусств, центр медиаобразования и факультет бизнес-администрирования в централизованный Институт бизнеса и искусств. Если в Дэнфорте учились наследники международных империй и дети семей с Восточного побережья, то государственный УМСЛ обслуживал главным образом миссурийцев. Несмотря на эти отличия, университеты стояли практически рядом: их разделяло всего шесть миль, пятнадцать минут езды на «сперо». На этих шести милях расположились крошечные городишки Уэллстон, Хиллсдейл, Беверли-Хиллз и Нормандия.

— Зачем мы сюда приехали? — спросил Итан, когда отец въехал на парковку Центра сценических искусств УМСЛ.

— Увидишь.

Итан вышел из машины и поплелся за отцом. На стенах вестибюля висели убогие подобия «абстрактных» и «современных» картин. Окна были запо́ллочены голубиными какашками^{45}. В центре Итан приметил картонный стенд — двухмерную девушку в сиреневом платье и пуантах, сцепившую руки над головой.

Ее размеры наводили жуть. Она была маленькая, ростом около четырех с половиной футов, но при этом не карлик и не ребенок. На лице — бездушная улыбка.

— Еще раз: что мы тут… — начал было Итан, но тут к ним приковыляла седовласая капельдинерша с плантарным фасциитом^{46} и повела их по вестибюлю к дверям концертного зала.

— Вы опоздали! — с упреком произнесла она. — Чуть все не пропустили!

Итан опустился на потрепанное сиденье. Зал наполовину пустовал.

— Слушай… Я хотел попросить тебя об одолжении.

— Пфф. О каком? — фыркнул Артур: шипастый звук больно ткнул Итана в ребра.

— Это трудно.

— Так?..

— Я хотел попросить…

Артур приподнял одну бровь:

— Ну…

Понимание того, что сейчас придется облечь свое отчаяние в слова, парализовывало. Итан ненавидел просить, ненавидел говорить о своих потребностях и нуждах, а тут еще придется признаться отцу в своих неудачах…

— Ты… Ты заметил, что Мэгги плохо выглядит? — Итан слился. — У нее что-то со здоровьем…

Отец зашикал: