Алуим

Улыбается так игриво, что я не нахожу, чем возразить. Словесные игры сильно меня раззадорили. Медленно подтягиваю Мальвину к себе. Она не сопротивляется, лишь хлопает своими невероятными глазками. Вдыхаю изумительный аромат духов. Пальцы скользят по талии. Её взгляд требует от меня активности.

— Отпусти, — шепчут её губы.

— Не прощаешь другим того, чем грешишь сама?

Помедлив с ответом, дарит короткий поцелуй.

— Все мы такие.

Хочет высвободиться, но я не отпускаю. Прижимаю к себе и тоже целую. На этот раз долго, с языком. После чего расслабляю объятия и провожу пальцами по ещё щеке от уха до губ. Играть так играть. Мальвина возмущённо смотрит на меня.

— Откуда ты такой тут взялся?

— Случайно занесло.

— … на мою голову. Ты брат Руслана?

— Да.

— На лето приехал?

— Может и на год.

— Советую меньше времени проводить среди селюков.

— Почему?

— Мы не знаем ни про Ассанжа, ни про манипуляции, — подмигивает мне, поправляет свою футболку и продолжает путь.

Когда мы выходим на перекрёсток, у «Тополька» уже стоит красная Шкода «Октавия». Переднее стекло опущено, за рулём сидит парень. Руслан курит на крыльце.

— Пока, — говорит Мальвина, приближаясь к автомобилю.

— Так просто возьмёшь и уедешь?

Многозначительно улыбается.

— Конечно. От тебя несёт пивом за километр. Спасибо за компанию.

Открывает переднюю дверь, садится на пассажирское сидение. На меня больше не смотрит. Машина трогается с места.

— Я же говорил, — смеётся Руслан, наблюдая ситуацию.

— Это кто, таксист? Или её парень?

— Вроде таксист. Хотя, одно не исключает другого.

— У тебя есть её номер?

— Зачем он мне?

— Вы же знакомы.

— И что? Думаешь, ты один такой бедолага? Мальвина — та ещё стерва. Любит коллекционировать чужие влюблённости в себя. Но к телу не подпускает.

— Меня подпустит, — произношу и понимаю, что я уже в её коллекции.

— А как же Танюха?

Татьяна… Три часа назад я хотел обнять её как родную. Хотел вместе провести этот вечер и мириады последующих дней и ночей. Но из-за странной череды событий я обнимал и целовал совсем другую девушку. Мда…

— Умеешь ты осадить, — прокручиваю в голове всё случившееся. На вопрос Руслана у меня сейчас нет ответа. — Вызывай такси. Здесь больше делать нечего.

глава 6

Открываю глаза.

Темно. Густая, непроглядная ночь, легко завладев улицей, без реверансов вошла в комнату и присвоила её всю, целиком. Вместе с моим телом. Я не вижу себя, я чернее чёрной кошки. Сразу понимаю, сейчас два или три часа — украинские ночи такие тёмные. В углу еле слышно шуршит вентилятор. Без него я умер бы от жары, ведь ни одно окно в этой комнате не открывается. Ногами скидываю с себя простыню. С детства привычка всегда спать укрытым, но сейчас к чёрту такие привычки. Опускаю руку на пол, беру кружку с водой. Делаю несколько глотков, затем выливаю немного воды в другую ладонь и смачиваю лицо. Хорошо…

Осматриваюсь. Слишком темно. Окон слева не видно. Они и днём-то пускают в комнату мало света — снаружи находятся арматурные дуги, по которым вьётся виноград, а позади них растут два больших абрикосовых дерева. И сейчас в той стороне полнейший мрак. Но тьма и в окнах, что прямо передо мной. Похоже, небо затянуто облаками, ведь я еле вижу эти два чуть светящихся квадрата. Между ними расстояние около метра, там висит картина, на которой арабская девушка в жёлтой одежде наливает из кувшина молоко в кружку трёхлетнему ребёнку. Но сейчас не разглядеть даже очертаний картины.

Почему я проснулся? Странное ощущение, незнакомое. Меня будто выбросило из сна, вытянуло из вязкой сладостной дремоты. Ночью даже в туалет встаёшь через силу, безуспешно стараясь протереть слипшиеся глаза, чтобы не въехать лбом в дверной косяк. А я… бодр и свеж, похмелья нет, и это после такого количества пива!

Секундная стрелка настенных часов марширует слишком громко. Приподнимаюсь, тяну руку к столу. Нащупываю телефон, беру, нажимаю кнопку питания. Без десяти три. Самое неподходящее время. Вставать незачем, спать уже не хочется, но и деваться некуда. Ёшкин кот, если не сказать жёстче.

Вдруг, перед глазами мелькнула вспышка. Яркая, короткая, резкая. На мгновение чёрное стало белым, а белое — чёрным. Я увидел комнату как в негативе фотоплёнки. Увидел и в ужасе отпрянул назад.

Между окнами, там, где висит картина, кто-то стоит. И это не живой человек. Очертания были хорошо видны, но мужчина или женщина — не разобрать. Белые линии от макушки головы сразу расходились к плечам, затем плавно текли вниз и ближе к полу снова сближались, но не замыкались. Словно бы незаконченный набросок белым карандашом по чёрному фону.

Вспышка длилась долю секунды, однако её хватило, чтобы увидеть «гостя». Он намеренно себя показал. Я во все глаза смотрю в темноту между двумя чуть светящимися квадратами и знаю, что оттуда кто-то смотрит в ответ. Это он меня разбудил. Разбудил и наблюдал, как я смачиваю лицо водой, проверяю время и пытаюсь понять, в чём дело.

В комнате настолько темно, что я даже не увижу, если «гость» решит ко мне приблизиться. От таких мыслей становится особенно жутко.