Альвадийские хроники. Берсерк

Дальше оставалось рассчитывать только на физическую силу и приемы, вбитые Стреламом и Дайонгом в подсознание. Прыжки, кувырки, наклоны, немыслимые кульбиты – я летала по импровизированной арене, не хуже реликтовой гарпии, уворачивалась от града заклинаний и старалась подобраться как можно ближе к берку. Кироп держался на расстоянии, не давая приблизиться, потому что на короткой дистанции магия действовала не так эффективно. Я могла только спасибо сказать тем драконовским мерам, что применяли учителя. Эта свистопляска меня только разогрела. Все мои тренировки были построены подобным образом. И, к сожалению, Владыка проигрывал третьекурсникам, порой не умеющим дозировать силу и жаждущим испробовать новые заклинания. А, может, он специально изматывал меня физически, ведь в случае победы моя жизнь будет принадлежать ему.

Интересно, а понимает ли, что поражение равнозначно смерти? Понимает. А я-то рассчитывала на нормальный поединок. Барр’эрк умудрился укротить зверя, предоставив ему возможность вдоволь наиграться с жертвой, то есть со мной. Неужели я ошиблась? Это ведь для меня некромант, волк и берсерк три разные личности, а Владыка с рождения осознавал себя магом, зверем и берком.

Вот оно! – в какой-то момент взгляд выхватил в стоптанной траве что-то блестящее. Не смогла сдержать торжествующего рыка. – Кинжал. Совершенно о нем позабыла. Не сам ли Владыка вложил его в руки, предлагая убить себя? Убить, конечно, громко сказано. Таким оружием это сделать проблематично. А вот встряхнуть, заставить потерять урров контроль, вполне.

Кувыркнувшись через голову, совершенно «случайно» приземлилась в том месте, где дожидалась находка, и стиснула ее в когтистой лапе. На фоне мощных когтей и общих размеров берсерка, кинжал смотрелся жалкой иголкой, которой и пораниться при всем желании невозможно. Если бы не одно свойство: серебро значительно замедляло естественную регенерацию.

А дальше использовала нечестный прием. Дезактивировала экзон и позволила одному из пульсаров попасть в цель. Всего лишь в предплечье. Рана на самом деле не смертельная, но болезненная. Зверь глухо рыкнул. Для достоверности я еще и припала на одно колено. На белой шкуре алая кровь смотрелась ярким пятном. Кей протяжно завыл, слишком хорошо почувствовав мою боль. Лер только стиснул зубы, да прищурил взгляд. Подобное мы с ним обговаривали, и он советовал использовать это лишь в крайнем случае. Для восстановления всегда требовалось время, и если все пойдет не так…

Но я правильно рассчитала. Кироп замер, втягивая носом запах моей крови. Внутренняя борьба так явно отражалась на звериной морде, что мне едва достало сил доиграть до конца. Берсерк должен подойти ближе, чтобы убедиться, способен ли противник продолжать бой, или можно смело объявлять победителя. Со стороны всем должно было казаться, что я ослаблена ранением. Для верности даже приподнялась с земли, и тут же бухнулась на три лапы.

Гм, на самом деле, просто приняла удобную для прыжка позу. И когда Баррэрк все же подошел, взвилась в воздух, одним махом сокращая разделявшие нас два лиеса. Когтистая лапа чиркнула по черной морде, оставляя красивый след из четырех равных полос и подарок в виде торчащего из скулы серебряного кинжала.

Такой дикой ярости, что полыхнула в глазах берка, я не видела даже в ночь моего убийства. Истошный рев был тому подтверждением. Далеко уйти не успела, меня сбила с ног громадная туша. Шкура на боку затрещала, сливаясь с противным хрустом ломающихся ребер. Оскаленная пасть с лязгом сомкнулась у шеи. Только чудом успела увернуться. И сразу вгрызлась в неосмотрительно подставленное предплечье. Сцепленным клубком мы покатились по земле. Боль, ненависть и жажда крови красной пеленой захватили сознание. Мир сузился до единственной цели – убить!

Я и не поняла, как оказалась распластанной по земле, придавленная тяжелой тушей. Лишь осознание того, что скручена по рукам и ногам, а каждое движение отдается такой болью, что впору потерять сознание, заставили прекратить бессмысленное сопротивление.

– Ты проиграла! – прорычал берсерк. За этим рычанием в голове слышался уставший хриплый голос, – довольно сопротивляться. Ты моя, Лири! Только моя, признай это. Покорись! Мне нет радости в этой победе. Но иначе ты никогда бы не оставила глупые попытки доказать свою силу. Мне нет в том нужды. Я и так знаю, что ты достойна. Что сильнее каждого, кто здесь присутствует. Кроме меня, конечно.

– Что ты хочешь? – просипела в ответ, – чтобы признала поражение? Никогда! Пока я жива, такого не будет. А если ты хочешь остановить меня, то знаешь, что делать.

– Ты права лишь в одном, я знаю, чего хочу, – зверь прикусил кожу на моей шее до крови. Будто мало ее разлилось по всей поляне. Затем на грани слышимости прошептал несколько слов на древнеальвадийском.

Определенно, какое-то заклинание. Не знакомое и, судя по всему, действенное. Это ощутила на себе, когда тело начало неумолимо меняться.

И это при том, что я совершенно не желала этого! Но как? – застыл немой вопрос.