Альвиана: по зову сердца и луны

Напившись, я рукой пригладила волосы, вытерла глаза, еще немного расстегнула пуховик и почувствовала, как хмурый Дельрен заинтересованно уставился на лиф платья. Чтобы не искушать его, застегнула пуховик до предела.

— В академию на курсы приехала? — спросил он вдруг.

— Нет.

— Как в лес попала?

— Не знаю. Пришла домой, разулась, стала куртку расстегивать — голова закружилась. Очнулась уже в лесу.

— Так не бывает!

— Оказывается, бывает, — всхлипнула.

— Покажи плечи. Должна быть клановая метка!

Оголяться я, естественно, не спешила, боялась раздразнить двух типов, но синеглазый потянул лапищу к пуховику, собираясь дернуть за горловину, и я крикнула:

— Сама!

Вздохнув, стянула верхнюю одежду, затем нехотя расстегнула пуговицы и приспустила лиф платья, обнажая шею, плечи и часть груди. Интерес Дельрена, чисто мужской, ощущала нутром. Не будучи наивной, внутренне сжалась, ожидая чего угодно, однако он держал себя в руках и усиленно делал вид, что заинтересуется только отсутствием метки. Но я-то не дура. Понятно, что гордец тайком косится на кружево бюстгальтера и ложбинку меж грудей.

— Чего там, господине Дельрен?! — сунулся к нам противный Альн, но я ловко повернулась к нему спиной и прикрылась. Хоть из-за круглого лица, пухлых губ и копны взлохмаченных волосы, он походил на простака, во взгляде его проступали хитрость и пронырливость. Уверена, тоже под шумок решил поглазеть.

— Нет метки, — озадаченно произнес синеглазый.

И тут я взорвалась:

— Какой клан?! Какая метка?! Хватит на меня пялиться! — возможно, нарывалась на грубость, но это из-за страха, адреналина в крови и отчаяния. — Да что вы ко мне пристали?!

Дельрен прищурился и хищно изогнул бровь.

— А чего же не пристать к бесклановой песке? Нарушение псами императорского указа палате не понравится, — его рот растянулся в самодовольной ухмылке. — Альн, дай ей плащ. Едем в палату!

Слуга забрал у меня пуховик, зато накинул на плечи что темное и длинное с капюшоном. В таком виде я вышла во двор высокого двухэтажного дома и окончательно убедилась, что это все-таки иномирье. От улицы нас отделял высокий кирпичный забор, но до меня доносились громкий цокот копыт, грохот колес по мостовой и другие звуки, не похожие на привычные городские. Тем не менее у ворот под навесом стояло нечто, походившее по форме на прямоугольную карету. Небольшая повозка черного цвета имела железный низ и деревянный кузов, с лобовым стеклом, который в качестве фар украшали два обычных уличных фонаря.

Дельрен подошел к ней, сдул с лакированной крыши невидимую пыль, любовно протер рукавом пятно и приказал слуге:

— Запихивай ее!

Не успела моргнуть, тот грубо подтащил меня к задней части повозки, открыл дверцу, явно не предназначенную для посадки людей, и толкнул на груду барахла.

— Живее! Лезь в скаперт и не визжи! Не сожрет он тебя, дура!

От сильного толчка я полетела и ударилась коленом о ящик. Это передняя часть скаперта для людей, с мягкими сидениями и стеклами для обзора, а задняя для вещей, поэтому темная и заставленная не пойми чем. В ней-то мне и предстояло ехать.

Пока открывали ворота, я успела почти на ощупь отыскать себе местечко и усесться на ящик, подтянув к груди ноги, но так ехать — издевательство! И тут еще Альн брякнул очередную «гениальную» мысль:

— Господин, ей бы рот заткнуть! А то ведь перегнется и вцепится вам в шею, пока едете!

— Тут языком-то до носа не достать — тесно, не то что перегнуться! — огрызнулась я, на что Дельрен холодно отчеканил:

— Будешь дерзить, на своих побежишь.

Этот и впрямь может заставить, поэтому я прикусила язык и замолчала.

Дельрен приоткрыл на панели крышечку, вставил ключ в щель, повернул — и повозка с тихим гулом задрожала. Что он потом делал, не видела из-за его широкой спины, но скаперт медленно выехал за ворота.

— Не орать! — предупредил синеглазый, и как только Альн запрыгнул в машину, мы поехали.

Двигался тарантас на удивление бодренько, подрезая лошадиные повозки, но, видимо, здешняя тачка — крутая вещь. То-то нам уступают дорогу и не возмущаются.

Так как я сидела в багажнике, вместо окон у меня были небольшие узкие оконца на уровне глаз. И то, подозреваю, они для освещения. Однако даже так я умудрялась разглядывать город.

Он не то чтобы был копией девятнадцатого века моего мира, но что-то общее проскальзывало. Женщины в длинных платьях, некоторые в чепцах или шляпках, мужчины в куртках и широких штанах, отдаленно похожие на привычные мне мужские костюмы. Двух, трех и четырехэтажные дома, кривые мощеные улочки, повозки, запряженные лошадьми… Второго скаперта я не заметила.

Когда выехали на набережную, Акольм стал выглядеть приличнее. Но наслаждаться поездкой мешал специфический, непередаваемый запах внутри машины, отдаленно похожий на луковый. Еще нестерпимая духота и тряска, от которой тошнило. Я обдувалась, но легче не стало. Еще немного, и сдохну!

О побеге даже думать не приходилось. От такого как Дельрен не сбежать, а если и повезет, среди здешних дам-пуританок, облаченных длинные платья и юбки, не затеряться. Да и ноги у меня связаны хитрыми узлами.