Альвиана: по зову сердца и луны

А самое ужасное, что за это сомнительное новое «качество», осложняющее жизнь, заплатила любимой семьей, привычным миром, удобным бытом, хорошим женихом, относившимся с уважением, и взамен получила дикий клан и кучу проблем, сыпавшиеся на меня, как из рога изобилия. Вдобавок из-за изводящих сновидений не высыпаюсь и выгляжу измотанной. Еще нервничаю перед предстоящим зачетом. Магистр за каждую пропущенную лекцию заставит меня раскаяться. И пока есть возможность задать ей вопросы по непонятным моментам, показать, что в предмете разбираюсь, следует взять в библиотеке еще одну книжку, поэтому я и ушла в академию одна пораньше.

К концу лета трава разрослась и, после прошедшего перед рассветом дождя, источала запах скошенного сена. В зарослях трещали цикады и сверки. При ветре с листьев на голову падают дождевые капли…

Пройдя половину пути, я уловила за спиной тихий треск веток. Огляделась — никого. Подхватила юбку, ускорила шаг, но успела сделать лишь несколько шагов — со спины кто-то налетел на меня и сбил с ног. Слетев с дорожки, я потеряла равновесие и рухнула на влажную траву, уткнувшись лицом в пахнущую грибами мокрую землю.

Напавший железной хваткой схватила меня за хламиду, поднял и с силой швырнул в лесную гущу. Упав на край лога, я покатилась вниз, лишь чудом успев прикрыть руками лицо, иначе бы от удара лишилась зубов. От боли дыхание сперло, в глазах потемнело. Казалось, если сейчас не задохнусь, лишусь сознания. Но меня схватили за волосы и рывком подняли на ноги.

— Шлюха подстилочная! — просипел над ухом жених Альвианы. От него исходил омерзительный запах мокрой псины, жравшей тухлятину. Я затаила дыхание, сморгнула набежавшие слезы — и увидела скалящуюся полузвериную морду, со стекающей по подбородку вязкой слюной.

— Думала подружкой прикрыться?! — он стянул пятерней мои волосы, и я взвыла от боли.

Боясь, что сейчас меня ударят, сжалась от страха, но вместо этого по щеке заскользил слюнявый, липкий язык.

— Не надо! — я отчаянно дернулась, чем вызверила двуликого.

— Тварь! — засипел он и замахнулся…

Я закричала, зажмурилась… и услышала глухой удар, затем хрип и злое сипение Ловчего:

— Сдохни!

Распахнув глаза, подумала, что лежу в обмороке, потому откуда здесь может быть Дельрен, осыпающий градом ударов двуликого? Удары чавкали, пугали своим противным звуком. И хоть сантиментов к несостоявшемуся насильнику я не испытывала, от того, как Ловчий бил обросшего жидкой шерстью получеловека по голове, телу, снова голове, стало страшно. Оборотень пытался уползти, хлюпал сломанным носом, хрипел, но Дельрен продолжал с остервенением, безжалостно месить его сапогом, пока не выдохся.

После шума борьбы тишина звучала не менее зловеще. Обнимая ствол, я пыталась побороть тошноту, озноб, накатившую слабость, в то время как Ловчий обтер рукавом мокрое лицо, снял с себя ремень и принялся скручивать поверженного врага.

Тот дернулся, закашлял, отплевываясь кровью, но Ловчий без капли жалости стянул когтистые руки с густой темно-бурой шерстью и, убедившись, что тот надежно связан, встал и еще раз от души пнул поверженного двуликого под ребра, которые недобро хрустнули.

Оборотень выглядел ужасно, а Ловчий жутко: перекошенное злобой красное лицо, слипшиеся от пота волосы, сжатые в нитку губы, складка на переносице и тяжелый, звериный взгляд. Оглядев меня, сидящую на коленях на земле, подошел, потянул за хламиду. И как только я встала, грубо развернул лицом к дереву.

Горячее дыхание опалило мою шею — и кровь оглушительно застучала в висках. После спасения я Дельрена почти любила, и когда мужские ладони, задрав подол платья, жадно заскользили по моим бедрам — всхлипнула от предвкушения и прогнулась, покоряясь его воле.

Глава 19

Уже после, успокоившись, Дельрен вновь стал прежним снобом.

С надменным видом оценил меня, испачканную грязью, с растрепанными волосами, пренебрежительно хмыкнул. Проверил лежащего без чувств двуликого и, кивнув, повел к логу, с которого я скатилась при нападении. Однако карабкаясь по крутому склону, любезно протянул руку.

Когда я увидела перед собой пятерню — недоверчиво уставилась на нее, на Дельрена, снова на руку и осторожно взялась.

Ощущать его теплую, широкую ладонь удивительно непривычно. Наверно, ему тоже, вон как странно поглядывает. Но стоило подняться на равнину, он разжал пальцы и опять скривил на лице противное высокомерное выражение, что так бесит меня.

Миновав разросшийся орешник, мы наткнулись на полусгнивший суховей. Дельрен прошел нему, вытаптывая сапогами дорожку в травяной заросли. Когда сел, знаком подозвал к себе. Подчиняться ему я не хотела из вредности, но у меня до сих пор дрожат ноги, кружится голова, поэтому медленно подошла и присела от него на расстоянии.

Демонстрация гордости Дельрену не понравилась. Он недовольно скривился, нагнулся и пятерней за затылок притянул меня к себе.

— И где твои защитники? — ехидно поинтересовался, сверля взглядом.