Алые Клинки. Часть 1

Мир засыпал. Облака, пригнанные далекими потоками воздуха, померкли. Земля, почившая на длительные для мирского обывателя часы, остужалась, унося к темно-синему небу гордо заработанные частички тепла. В сердце лесной чащобы, пострадавшей от бури, появилось скопление бежевых палаток, штандартов и коновязей. По искусственно созданной улице бродили в разные стороны часовые. Молодые парни, непоседы, отвлекались на скопления воинов, проводивших время за игрой в орлянку. Собирались однополчане под открытым небом в толще теней – разводить огонь или даже отбивать искры они не имели права. Медяки взлетали от кончиков пальцев, много раз оборачивались в воздухе, чуть поблескивая в единственной отдаленной лучине, а после падали на ладонь. Лучина имелась у игроков, которые все же отважились воспользоваться пираколором. Свеча каждый раз вздрагивала от порывов воздуха, исходящих от человеческого окружения и от летящей вверх монетки.

Молодые парни, с отличием добравшиеся по карьерной лестнице до званий десятников, перешептывались в укромных уголках светового диапазона, обсуждая вернувшихся из отлучки делегатов: посла и его защитника. “Их ободрали в уездном шинке” – вторили голоса. Рядом с ними примостился фатоватый светловолосый мужчина в синем бархатном сюрко – он состоял в смене тех самых караульных, что любят отвлекаться по пустякам. Присев на поваленное бревно, он покорно прислушивался к разговорам мелких командиров и вглядывался в крупный центральный шатер, увешанный бордовыми гербами. Мужчины напротив пираколора издавали невнятный треп, перебивающий соседей и вялотекущую мысль часового, но ему все же удавалось фильтровать звуки и вытаскивать полезные сведения из их разговоров. Кто-то прошелестел сухим голосом два слова, выделившихся на фоне остальных: “Сходил бы”. Память человека в синем заставила все его тело содрогнуться. Часовой, как по приказу, встал с бревна и направился по дорожке из мелкой неровной травы, ведущей к рассматриваемому шатру.

За шелковой бордовой материей с изображением скрещенных серпа и меча скрывалось светлое облагороженное пространство, предназначенное для отдыха и собеседований. Стойки с инкрустированными доспехами, обитые крокодильей чешуей сундуки, горшки с мазями, овчинные тулупы и какие-то полотна. Сбоку от лежанки располагались сухие пни, являвшиеся заменой стульев, а также дубовая кора, приспособленная под письменный стол. Грузный розоватый человек преклонных лет блестел своей залысиной, склонив голову над пергаментом. Напротив него, потеснившись, сидели бледный бровастый Ворн и щетинистый усатый Витольд, дополняя друг друга, как на карикатурном портрете. Нагретый свечами воздух в шатре еще не устаканился после оживленного повествования герольда. Ворн только что закончил рассказывать барону Гретеру – командиру их состава, каким образом был утерян груз государственной важности. Барон был раздосадован не на шутку – он агрессивно нажимал на кончик пера и выводил символы на докладной бумаге. Из-под опущенной головы разнесся его хрипловатый голос.

– В условиях военного времени за такие промашки вас бы вздернули. Поверить не могу, что в поход на воронье приставили таких сентиментальных тупиц.

Ворн принимал ниспосланные выговоры в общем как справедливые, но Витольд отнюдь не хотел мириться с положением, сложившимся по вине его приятеля. Он сжал мозольные кулаки в попытке сиюминутно выпустить толику пара, и лишь по-настоящему рубанул с плеча, когда барон дал команду “свободны” и оба делегата вышли из брезентовых стен. Дозорного, который был в почетной части под командованием Гретера, перевели к новичкам-десятникам. Ворн осведомился о своих будущим штрафах, получаемых по окончании задания, и отправился следом на выход. Проход к барону стерег тот блондин-часовой в синем сюрко, что не вызвал никаких подозрений у пылкого Витольда. Ворн поинтересовался у него:

– Почему ты не на посту?

– У меня работа такая – патрулировать. Я часовой, зовут Кайн.

Ворн готов был отвернуться и идти своей дорогой, но Кайн настойчиво обращался к нему.

– Вы что-то потеряли, герольд? Барон Гретер давно не пребывал в таком гневе.

Ворн оценил через плечо безмятежное лицо Кайна, уловил колкость в его вопросе и тихо проговорил.

– Это не вашего ума дело, часовой Кайн. Займитесь тем, что умеете лучше всего – следите за периметром.

– У вас нет таковых полномочий, чтобы отдавать мне приказы. Мы с вами на равных, герольд Ворн. Я, как гражданин, исполняющий долг перед родиной, вправе поинтересоваться и узнать у вас, какой дорогой идет наша страна и какие у нее планы на население.

Из шатра с деревянным треском громко разразился барон Гретер.

– Кайн! Тебе нечего ошиваться у моих стен, неси свою службу там же, где и остальные!

Часовой окинул взглядом бордовое полотно позади себя, подтянул ремешки на торсе и зашагал мимо Ворна так, будто между ними и вовсе не было никакого разговора. Витольд безудержно стучал по коленям рядом с палаткой-казармой и пытался прийти в себя. Ворн остановился перед ним на расстоянии нескольких шагов и с сожалением изрек.