Алые маки на серых скалах

Камо, видимо, остался доволен ее ответами. Затем он повел разговор о создании Красной Армии.

— «Всякая революция тогда лишь чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться», — тихо процитировала ленинские слова Ася.

— Вот именно, — обрадовался Камо. — Не ради захвата чужих земель, не для порабощения других народов, а для защиты революции, во имя мира и справедливости создана наша Красная Армия!

Интересно, для чего этот разговор?

Наконец Камо встал, сделав Асе рукой знак остаться на месте, подошел к двери и поплотнее прикрыл ее. Вернувшись, придвинул свой стул к ее креслу.

— Есть у меня к вам один разговор. Только условие: никому ни слова. Даже родной матери! Договорились?

— Хорошо, обещаю, — прошептала девушка. У нее часто-часто забилось сердце: наконец-то!

— Есть указание товарища Ленина — сформировать отряд особого назначения. Он должен отправиться в глубокий тыл белогвардейцев: надо оттуда помочь нашей армии, фронту.

Ася встрепенулась. Так вот что значил оценивающий взгляд Камо!

— Интересно! Даже романтично! — улыбнулась Ася. И, сказав это, поняла, что ничего глупее не могла бы придумать. Поэтому поспешила спросить: — Что же этот отряд будет делать в тылу у белогвардейцев?

— Диверсионную работу! — Камо прямо взглянул в глаза Аси и улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой.

— Что же, например, я могу делать в этом отряде?

— Взрывать штабы врага, доставать ценные сведения. Мало ли что подскажут обстоятельства! К примеру, спрячешь в кармане динамит и проникнешь в белогвардейский штаб. Нажмешь кнопку — и точка: штаб взлетает в воздух, и ты — вместе с ним. Страшно?

— Не очень, — храбрясь, ответила Ася и начала машинально перебирать страницы какой-то потрепанной книжки. На Камо она не смотрела.

— Постойте, а почему вы решили, что вас возьмут в этот отряд? Может, вы не подходите? — вдруг спросил Камо.

Ася оторопела. Действительно, почему? Ей стало не по себе.

— Я готова вступить в Особый отряд… Конечно, если подхожу…

— Не раздумывая? А вы знаете, что должны поставить крест на своей личной жизни? Ничего для себя: ни семьи, ни очага. Знаете, что смерть будет караулить вас каждую минуту?

— Знаю. Но я не хочу об этом думать, — тихо ответила Ася.

— Нет, вы обязаны думать! Я ведь это серьезно сказал, что придется взрывать штабы. Вполне возможно, что вы и сами не уцелеете…

— Пусть. Значит, я своей смертью послужу народу! — решительно ответила она.

— Самой, конечно, взлетать на воздух необязательно… — засмеялся Камо. — Пусть враги взлетают! Но крест есть крест…

Через несколько дней Каспарова сообщила Асе, что она принята в Особый отряд Камо.

Особый отряд обрастал людьми. Были отобраны пятьдесят человек преданных боевых коммунистов и комсомольцев, прошедших проверку лично через секретарей райкомов, секретарей МК и ЦК. Парни — все как на подбор с военной выправкой, кто в красноармейской форме, кто в матросской.

Девушки тоже в военном — в гимнастерках, в солдатских сапогах, коротко стриженные. Их в отряде было четверо, включая Аню Новикову и Асю Папян.

Третьей была Лиза Барская — коммунистка из бакинского подполья, одноклассница Аси, с которой они вместе приехали в Москву. Четвертую девушку, Лизу Драбкину, командировали в Особый отряд из секретариата ЦК партии. Ее лично знала Надежда Константиновна Крупская, с которой та работала в семнадцатом году на Выборгской стороне Петрограда.

Отряд разместился в небольшом флигельке, спрятавшемся в глубине зеленого двора на Садово-Каретной улице. Девчат поселили в одной большой комнате, ребята занимали несколько других, а Камо занял небольшую комнатушку, где едва поместилась узкая кровать, небольшой столик и пара стульев. Здесь он принимал бойцов, с которыми была необходимость поговорить с глазу на глаз. Дошла очередь до Лизы Драбкиной.

— Хочу попросить вас, Драбкина, заняться довольно скучным делом: анкетами наших бойцов. Вам придется это делать в часы, свободные от занятий, по возможности не афишируя. Так, будто между прочим… Как вы на это смотрите? Справитесь?

Девушка внимательно посмотрела на Камо, обдумывая ответ.

Камо понравилась эта ее спокойная вдумчивость. Сам горячий и быстрый в решениях, он особенно ценил в людях уравновешенность, неспешность высказываний и решений.

— Анкета — это вещь, которая только кажется скучной! На самом же деле бывают анкеты — и анкеты… В тех, например, которые мне суждено было впервые держать в руках, был заключен неповторимый кусок истории…

Камо понял, что Лиза имела в виду анкеты старых большевиков, собравшихся в августе семнадцатого года, после свержения самодержавия, на шестой съезд партии. С каторги, из ссылок и тюрем приехали тогда люди, чтобы решать главный вопрос — вопрос о пролетарской революции.