Алые маки на серых скалах

После обеда в столовой при общежитии горкома бойцы могли быть свободными с четырех до шести. Первой мыслью Аси было попытаться снова забежать домой. Но, узнав, что товарищи решили вместе пойти в народный сад, где в четыре часа на митинге будет выступать Сергей Миронович, она тоже потянулась за ними, хотя вечером Киров снова должен был встретиться с бойцами.

Когда камовцы пришли в народный сад, митинг уже начался и Киров произносил речь. Народу собралось — негде было стоять! На трибуне находились видные работники Астрахани, среди которых был и Камо.

Киров говорил страстно:

— Нам предстоит тяжелая и суровая борьба, но знамя наше развернуто перед трудящимися всего мира, и нет такой силы, которая была бы в состоянии заставить нас свернуть его.

Мы вышли в безбрежное море разбушевавшегося империализма, совершенно одни, в обстановке невероятных лишений и борьбы с буржуазным миром. Мы знали, что вышли в последний решительный бой. Мы выдержали все испытания, и теперь мы пересели с нашей небольшой ладьи на крепкий пролетарский корабль…

Ася потеряла было своих подруг, но потом увидела их чуть ли не у самой трибуны и стала протискиваться туда. Ее толкали, поругивали, но она, не обращая ни на кого внимания, двигалась вперед.

Митинг закончился пением под духовой оркестр «Интернационала». Он звучал так стройно, будто исходил из одной груди. «Это есть наш последний и решительный бой, с Интернационалом воспрянет род людской», — прозвучал последний аккорд революционного гимна, и люди стали шумно расходиться.

После митинга отряд отправился в общежитие, а Ася чуть отстала, чтобы хоть на несколько минут зайти в редакцию «Красного воина». Благо это было по пути.

В небольшом, тесно заставленном помещении редакции Ася никого из знакомых не застала. На вопрос, где Лазьян, секретарь ответила, что он в горкоме партии, но вот-вот подойдет.

К сожалению, никакой возможности ждать не было, и Ася вынуждена была уйти, не повидавшись с дорогим ей человеком.

Однако только она повернула за угол, как тонкий девчоночий голос позвал ее: «Асмик!» Она оглянулась и лицом к лицу столкнулась со своей младшей сестренкой.

— Галка, ты откуда? — радостно воскликнула Ася.

— Да я тебя здесь, около редакции, почти целый день прождала.

Ася горячо прижала к себе сестру и несколько раз поцеловала. У нее были тонкие черты лица, большие черные глаза и пышные волосы.

— Но почему ты решила, что встретишь меня именно здесь?

— Мама сказала, что, как бы ты ни была занята, прежде чем уедешь из Астрахани, обязательно зайдешь в редакцию. И верно.

— Я очень рада, что все так удачно получилось, а то, действительно, едва ли сумею еще попасть домой. Передай маме и папе, чтобы они не беспокоились за меня… А ты, Галка, береги их!

— Мне не до этого. Я на фронт ухожу. Деникина бить. Ясно? — вспыхнула Галя. — Слышала, что говорил на митинге Киров?

— Мала еще. И без тебя есть кому воевать! — отрезала Ася.

— Мала? Это в шестнадцать-то лет?

Неизвестно, до чего бы еще договорились сестры, но чудеса этого удивительного дня не кончились.

Лазьян, никак не ожидая встретить Асю на улице, прошел бы, конечно, мимо, если бы девушка его не остановила.

— Ну и чудеса в решете… Вернулась из белокаменной! Сколько лет, старина, сколько зим? К нам литсотрудником пойдешь? — Лазьян так крепко стиснул в своей лапище ее руку, что Ася едва не вскрикнула от боли.

— Так как? Пойдешь? — По своей привычке с ходу решать любые вопросы, Лазьян просто не давал ей опомниться и тут же рассказал, что с приездом в Астрахань Кирова «Красный воин» имеет теперь такого публициста, о котором газета и мечтать не могла.

— Мы часто печатаем его статьи. Знаешь, какой они отличаются злободневностью и оперативностью? Он умеет любую местную тему поднять до общепартийных задач, заострить внимание на главном… Кстати, «Правда» напечатала совсем недавно большую статью Кирова «Деникин на Кавказе», читала? Правда, хорошо написана?!

Таков был Лазьян. Он не давал себе труда получить ответы на заданные им самим вопросы. Ася сумела-таки при первой же паузе ввернуть словечко и сказать, что она читала кировскую статью еще в Москве. Мало того, сегодня видела его.

— На митинге? Правда, легко и образно говорил? Люди идут на выступления Кирова с интересом, потому что уверены: он скажет что-то важное, необходимое, зарядит энергией…

— И верно! И верно! — воскликнула Галя. Но, заметив, как Лазьян, прервав свою речь, удивленно уставился на нее, смущенно сникла.

— Моя сестренка, Галя, — выручила не только девочку, но и себя Ася, так как Лазьян увлекся, а ее время уже истекало.

— Большая у тебя сестра… Комсомолка?

Но надо было не дать повода Лазьяну закатить новую речь. Теперь уже о комсомоле и о том, как Киров уделяет много внимания молодежи… Поэтому Ася шутки ради отчеканила:

— Дорогой Иосиф! Да, Галя комсомолка. Киров — чудесный журналист и оратор. Но мне, к большому огорчению, пора.

— А ведь, Асек, и мне пора… В редакции завал работы, до ночи приходится сидеть. Поэтому нам очень нужен новый сотрудник. Жду тебя!

— Завтра меня уже не будет в Астрахани.