Алые перья стрел

— Я не виноват… — почти простонал он. — Я же не знал, что неправильно выбрал путь.

— Нет, виноват, — вздохнула девочка.

— Почему?

— Будто не знаешь…

— Нет!

— А почему тебя грызет совесть?

— Почему?.. Я ошибся, но я один от этого и пострадал. Я же отпустил кораблик!

— При чем здесь кораблик…

— Тогда что?

— Будто не помнишь…

— Нет!

Девочка, жалея Алешку, наклонила к плечу голову. Спросила совсем тихо, но различимо:

— А Летчик?

Алешка опустил голову к коленям. Сразу вспомнил, как летчик Антошка, сгорбившись под курткой, сидел в сумерках у самолетного колеса.

Когда Алешка снова поднял голову, девочка уже уходила. Оглянулась, сказала через плечо:

— Ты все повторял: «У меня своя дорога, свой путь…» Будто гордился. Только никаким путем нельзя проходить мимо того, кому нужен друг. А ты…

— А я оставил ему рваную куртку. Вот и все… — тихо, но без пощады к себе выговорил Алешка. И в сердцах грохнул кулаками о корягу. Слизнул кровь с ободранных костяшек. Встал. — Я пойду!

— Куда? — негромко удивилась девочка.

— За корабликом! Догоню его. Он приведет в Ветрогорск. Там я найду Летчика… И всех… Всё…

Девочка что-то говорила вслед, но Алешка не слушал. Шагнул в ручей и решительно зашагал по течению.

Долго идти так не удалось. Ноги стали вязнуть в иле. Потом преградили путь заросли осоки. Алешка выбрался на берег. Но береговая тропинка скоро уперлась в забор, ручей совсем затерялся в зарослях… Алешка продирался сквозь кусты и сорняки, перелезал через плетни, отмахивался от назойливых слепней, наконец, остановился перед изгородью с ржавой колючей проволокой. Дальше пути не было.

— Куда же теперь? — беспомощно спросил Алешка.

— Без Зеленого билета ты никуда не дойдешь, — раздался сочувственный голосок. Это опять рядом оказалась девочка.

— Но билет же просрочен!

— Попробуй достать новый. Беги в Транспортное агентство, может, успеешь еще…

Алешка мигнул, постоял секунду… и рванул на улицу Полярных Капитанов.

Агентство было закрыто. Двое рабочих на стремянке снимали вывеску. На запертых дверях было написано «Ремонт». Но пожилая кассирша была здесь, давала рабочим указания. Запаленно дыша, Алешка затормозил рядом.

— Здрасте… Извините… Вы уже совсем не работаете? Никак?

— Здравствуй. Какой ты растрепанный… Да, мы никак не работаем. До будущего года. Капитальный ремонт.

— И… нигде больше нельзя достать Зеленый билет?

— Зеленые билеты на этот сезон израсходованы полностью… А что случилось, мальчик?

Алешка уронил голову. Выговорил тихо и сипловато:

— Я… неправильно выбрал путь. Я знаю, что сам виноват… только…

Кассирша взяла его пальцами за подбородок, приподняла лицо. Увидела мокрые глаза.

— О-о, голубчик, дело, я вижу, серьезное… Но билетов в самом деле нет…

— И ничего-ничего нельзя сделать? — уже не опуская лица, с последней надеждой сказал Алешка.

— Не знаю… Постарайся добежать до Почтовой станции, может быть, она еще не закрыта. Может быть, на ней тебе помогут…

И опять Алешка мчался по улицам. Вот и Дальняя, вот ее конец… Тропинка… Деревянный дом, полосатые столбы… У коновязи двое служащих уговаривали строптивого жеребца, он ржал и мотал головой.

— Простите… можно я спрошу… станция еще работает?

— Ничего не работает, — неласково отозвался толстый усатый служащий (тот, что и в прошлый раз не жаловал Алешку; кажется, Пафнутий). — Закрылись. Не видишь разве, нет ни лошадей, ни карет.

А другой… это оказался Памфилий!

— Лексей! Снова пожаловал… Я не сразу признал, гляжу — какой-то морячок… А станции тут больше не будет. Будет придорожный ресторан и автостоянка. Сам понимаешь, рыночные отношения…

Алешка проглотил комок.

— И теперь уже никак… не добраться до того аэродрома? Мне это надо… больше всего на свете.

— Баловство одно, — проворчал толстый Пафнутий. Но Памфилий пригляделся к Алешке и, видать, что-то понял.

— Если больше всего, то… не знаю, Лексей. Разве что верхом. Вот, осталась последняя лошадь. Сумеешь?

— Я… сумею! — Алешка сжал губы, шагнул к норовистому коню. Тот не стал дожидаться. Вырвал из рук толстого Пафнутия повод и умчался в поле. Оба служителя развели руками. Пафнутий проворчал:

— Сам видишь, не судьба…

— Нигде не судьба, — с тихим отчаяньем сказал Алешка. — По ручью не пройти, агентство закрылось, здесь… тоже. Ничего не осталось…

Памфилий слегка нагнулся над ним.

— Ну, почему же ничего? Дорога-то пока осталась. Вот она…

И правда, вдаль уходили две травянистые колеи.

— И по ней… можно дойти? Туда!

— Это кому как повезет. Может, сумеешь… если слышишь Голос Дороги…

Алешка поморгал, прислушался. К тишине, к себе… Кажется, снова зазвучала тихая струна.

— Я… да, я пойду!

— Что ж, ступай, матросик. Только путь не близкий…

— Все равно…

Сколько Алешка шел, он сам не знал. Солнце уже совсем клонилось к горизонту, а вокруг было все то же поле с кустами и пригорками. От них тянулись длинные тени.

Алешка измучился. Волосы были всклокочены, на лице полоски — то ли от пота, то ли от слезинок. Отглаженный костюм смялся и местами был порван, на ногах — ссадины и порезы… Алешка уже еле двигал ногами, а поле по-прежнему было пустым. А дорога — бесконечной.