Алые песнопения

— Верю, но это не отменяет факта, что тебе нельзя здесь оставаться. Отвратное место. Нам нужно переместить тебя куда-то, где бы не пришлось лежать на сыром полу, просыпаясь оттого, что крысы по ногам бегают. Не говоря уж о том, что творилось на этом матраце. Пятен ты не видишь, но их там полно, причём всевозможных оттенков.

— Есть идеи?

— Вообще-то да. Я всё подготовлю, а потом вернусь за тобой, хорошо?

— Раз ты так говоришь…

— Уже сказал. До скорой встречи. Выпутаемся. Обещаю.

Он поцеловал Норму в щеку, и она взяла его за руку.

— Почему ты так добр ко мне? — спросила она.

— Как будто не знаешь.

— Уж сделай одолжение, отвесь комплимент.

— Потому что ты для меня — самый дорогой человек на свете. И никакой это не комплимент, а чистая правда.

Норма улыбнулась, прижав его руку к лицу.

— Спасибо.

Гарри с любовью посмотрел на неё, а затем без лишних слов развернулся и отправился на поиски убежища безопасней.

Книга вторая Прыжок в неизвестность

Меня связывали с ним невидимые путы — точно кабелем, который мне не перерезать.

Герман Мелвилл

«Моби Дик»

1

Монастырь Киновитского ордена являлся жилым комплексом с большими стенами, построенным семьсот тысяч лет тому назад на холме из камня и цемента, сооруженном проклятыми. Попасть в него можно было только одним путём — узкой лестницей, которую охраняла суровая монастырская стража. Возвели его во времена неотвратимой гражданской войны, ведь фракции демонов пребывали в постоянных распрях. Глава Киновитского ордена, чью личность знала лишь избравшая его восьмерка демонов, решил, что для всеобщего блага он использует крошечную часть накопленного монахами богатства на постройку святилища-крепости, в котором его жрецы и жрицы находились бы в безопасности от шаткой политики Ада. Крепость построили в соответствии с самыми строгими стандартами, и никому было не под силу взобраться по её отполированным серым стенам.

С течением лет киновитов на улицах спроектированного и построенного Люцифером города (некоторые называли его Пандемонием[19], но архитектор нарёк его Пиратой[20]) становилось всё меньше и меньше, и поползли сплетни о вершившемся за гладкими стенами киновитской крепости — у каждого демона, у каждого проклятого, когда-либо бросавшего взгляд в её сторону, имелась любимая байка об излишествах, в которых купаются жители твердыни.

Между монастырём и Пиратой, величайшим адским градом, раскинулись обширные трущобы под названием Ров Файка. То было место проклятых, работавших в особняках, храмах и на улицах, — там они спали, ели и, да, совокуплялись (если им улыбалась удача, они производили одного-двух младенцев, которых можно было без лишних вопросов продать на бойню).

Легендами о крепости и чудовищных вещах, творившихся в пределах её стен, обменивались, как валютой, и каждая новая история была чудней предыдущей. Понятно, почему проклятые развлекались этими баснями — их повседневную жизнь переполняли такие ужасы и зверства, что несчастным требовалось место, на которое они могли бы посмотреть и сказать себе, что всё могло бы быть ещё хуже. Так что все мужчины, женщины и дети радовались тому, что им повезло не оказаться среди жертв крепости, где невообразимые приспособления Ордена испепеляют даже самые дорогие воспоминания. Вот так проклятые и влачили своё жалкое существование — в экскрементах и постоянном измождении: их тела голодали, души мучились, а сами они утешались тем, что хоть кто-то страдал ещё больше.

Всё это шокировало Теодора Феликссона. При жизни он потратил большую часть накопленного с помощью магии богатства (ему нравилось называть его «трофеями воли») на искусство, и покупки он всегда делал лично, ведь картины, которые он коллекционировал, попадались крайне редко, и всплывали они в основном там, где их не могли унюхать музейные ищейки. Все его картины тем или иным образом были связаны с Адом: «Падение Люцифера» Тинторетто[21] — Дьявол низвергается в бездну, а за ним летят его оторванные крылья; кипа рабочих эскизов Луки Синьорелли для его же фрески, изображавшей проклятых в Аду[22]; книга с ужасами, купленная в Дамаске потому, что её неизвестный автор нашёл способ обращать все мысли читателя к греху и наказанию. Эти фетиши были самыми пугающими из всей его обширной коллекции на адскую тематику, но даже они оказались далеки от правды.