Алые погоны

Запыхавшись, радостно возбужденная, возвратилась Галя после танца к своему месту. Сейчас она походила на молоденькую, только что покрывшуюся листьями вишню, которая тянется к майскому солнцу и весеннему ветру… Так, по крайней мере, казалось Володе Ковалеву. Все в ней было мило — и скромное, просто сшитое красновато-коричневое платье, и маленькие туфли на низком каблуке, и манера смотреть, слегка наклонов голову набок.

— Все в круг, беритесь за руки! — громко распорядился Пашков. Володя, неожиданно для себя самого, очутился рядом со смуглянкой и, крепко взяв ее за руку, понесся по залу.

2

К Боканову подошел начальник политотдела училища полковник Зорин и дружески пожал ему руку.

— Ну как, осмотрелись у нас? — Он глянул на Боканова из-под густых бровей живыми серыми глазами и, взяв под руку, отвел в сторону — к мраморной колонне.

Если Полуэктов был «отцом» училища, и между собой офицеры называли его ласково «батя», то Зорин был душой училища, и каждый чувствовал особенную симпатию к этому седому человеку.

Лет двадцать назад Зорин работал директором школы, потом заведующим городским отделом народного образования. Политруком он участвовал в финской кампании и комиссаром дивизии — в защите Севастополя в 1942 году. С перебитыми разрывной пулей рукой и ключицей, обескровленного, его доставили с последним эшелоном раненых, вывезенных из города-героя на Большую землю. После многих мучительных операций Зорин вышел, наконец, из госпиталя и получил назначение в Суворовское училище. Ехал он сюда, как, впрочем, и многие офицеры, с внутренним беспокойным сомнением: справится ли, найдет ли свое место в совершенно незнакомом деле? Он успокаивал себя тем, что ведь это, собственно, та же школа, но с усложненной задачей — вырастить нового военного человека. Первые месяцы работы принесли Зорину много огорчений: то там, то здесь проявлялись в детях недостатки, дурные привычки, принесенные ими с улицы, захлестывали бесчисленные хозяйственные и учебные дела. Он чувствовал, что теряет лицо политического руководителя, — именно политического, и напряженно, мучительно искал ускользающую основу работы. Он внимательно всматривался в то, что делал коллектив училища, перечитывал учебники педагогики, записки кадетских корпусов, но все это, конечно, не давало ответа, каким должен быть стиль его работы — начальника политического отдела. Директивы и инструкции, получаемые сверху, только в общих чертах определяли круг его обязанностей. Приходилось искать, учиться, тщательно продумывать каждый шаг.

Вскоре Зорин пришел к убеждению, что воспитатель, обладая способностью педагогического предвидения, может предотвратить многое нежелательное и развить необходимое. Эту мысль Зорин настойчиво внушал офицерам, требовал от них осмысленного труда и дальновидности.

Затем он пришел к твердому выводу, что суворовцев надо воспитывать так, чтобы они чувствовали: воинская служба тяжела, впереди трудный путь и к нему следует готовиться заранее, теперь же. Он неутомимо разъяснял это воспитателям, советовал рассказывать учащимся, как нелегко даются победы на фронте и в тылу, внушать, что будущее — не легкое и безоблачное. На мысль о таком направлении политической работы натолкнул Зорина случай в третьей роте. Тринадцатилетний Валерий Попов заявил офицеру, что он не собирается стать «ванькой-взводным», а будет разрабатывать планы в Генштабе. Потребовалось рассказать детям и о службе командира взвода, и о дворянских сынках в старой армии, которым с детства уготовлялись теплые места…

На педагогическом совете Зорин обратился к офицерам с предостережением:

— Вы невправе выращивать цыплят вместо орлят.

Непримиримый противник рутины в любом ее проявлении, Зорин и в педагогическом деле стремился найти новые пути и возможности.

…Из училища бежал Петя Рогов, нелюдимый четырнадцатилетний мальчик с недобрым взглядом исподлобья. Через шесть дней Петя, измазанный и всклокоченный, пристыженно возвратился в училище. Его вызвал к себе Зорин.

— Почему ты бежал? — спросил он прямо.

И Рогов почувствовал, что говорить неправду или молчать нельзя.

— Я хочу стать знаменитым поэтом… Думал побродяжничать по Руси, набраться впечатлений и написать произведение, которое прогремит на весь мир.

— Но разве ты не понимаешь, что для этого надо быть образованным человеком?

— А Горький?! — страстно воскликнул Петя.

— Горький не раз сетовал на то, что не имел возможности получить в детстве систематическое образование. Царское правительство не очень-то заботилось о детях трудящихся. И разве ты, Петя, уверен, что талантлив так же, как и Горький?

— Нет, не уверен, — мрачно сказал мальчик и решительно добавил: — Потому и возвратился…

Полковник рассказал Пете об армейских поэтах, потом позвонил, вызвал фотографа и начальника вещевого отдела. Фотографа попросил, кивнув в сторону Рогова: «Изобразите его в этом виде…» И, обращаясь к Пете, сказал: