Алые погоны

— Товарищ капитан, а чем стрекочут кузнечики? — то и дело спрашивали они.

Воспитатель едва успевал отвечать на вопросы, рассказывать о том, что ворона делает плоское гнездо — лотком, а сорока — круглое, с крышей и что через месяц появится очень красивая бабочка-траурница, словно сделанная из темнокоричневого бархата с голубыми пятнами.

Давно ли Дадико, выбежав во двор без шапки, встретил Беседу радостным докладом: «Товарищ капитан, скворцы прилетели!» Давно ли суворовцы мастерили скворешни и разбивали клумбы, — и вот уже наступила теплынь, пора футбола, велопрогулок, а там, гляди, и купанья…

Поднялись на некрутую гору; внизу змеилась река, виднелась редкая молоденькая роща. Правее растянулись колхозные фруктовые сады, окутанные легкой зеленоватой дымкой.

На кустах, вдоль дороги, сушили на солнце свои крылышки бледножелтые лимонницы. Зяблики с лиловой манишкой, в голубых колпачках, звенели тонко и чисто: пинь-пинь, пинь-пинь…

Каменюка и Гурыба, возбужденные беготней, остановились недалеко от воспитателя. Он подозвал их к себе.

— Видите, тропинка в садах вьется? Да вы не туда смотрите, — во-он, между деревьев… На что она, по-вашему, похожа?

Мальчики стали сосредоточенно вглядываться в даль.

— На кривую саблю, — решительно сказал Артем.

— А мне кажется, на ленту, — застенчиво проговорил Илюша.

Снова все собрались вокруг офицера, наперебой подыскивая сравнения. Этот разговор Алексей Николаевич начал не случайно. Недавно он обнаружил, что некоторые из его ребят равнодушны к природе, не понимают ее.

— Кто из вас читал рассказы о природе? — спросил воспитатель обступивших его детей, но все молчали, и только Каменюка презрительно бросил:

— Про природу я не люблю, это только девчонки любят.

— Очень плохо, — огорченно сказал Алексей Николаевич, — что не любите родную природу. Разве можно не любить нашу красавицу березку, нашу ковыльную степь, дремучие леса и многоводные реки? Вы ведь будете их защищать! Военный человек должен дружить с природой, и тогда она станет его первой помощницей.

Воспитатель решил передать содержание одного из писем Тургенева.

— Прежде чем лечь спать, — начал он, — я каждый вечер делаю маленькую прогулку по двору… Останавливаюсь, прислушиваюсь… Вчера я услышал шум крови в ушах и дыхание… Треск кузнечиков… От времени до времени падала капля с легким серебристым звуком… Ломалась какая-то ветка, — кто сломал ее? Вот глухой звук… Что это? Шаги на дороге или шепот человеческого голоса? И вдруг над самым ухом — тоненький зуд комара…

Боясь проронить слово, дети притихли, слушая воспитателя и удивляясь тому, что сами они не обращали раньше внимания на все, о чем он рассказывает.

— А вы знаете, что такое ночь, в военном значении этого слова? — спросил офицер. — Нет? Ночью огонек спички светит почти за полкилометра, как яркий фонарь. Каждый звук имеет свое значение, и его надо уметь разгадать… Вот мы с вами летом в лагерях пойдем в ночную разведку, и вы узнаете, как важно разбираться в звездах и ветре, в деревьях и тропках. Давайте сейчас вслушаемся в звуки, — предложил он, — интересно, кто что услышит?

Вдали играл духовой оркестр, коротко прозвенел трамвай, где-то пели песню молодые голоса. Донесся едва уловимый плеск весел о воду…

— Я слышу, — шепотом сказал Каменюка, — как птицы рассекают воздух крыльями…

— Очень хорошо, — похвалил капитан. — Это не всякий может услышать.

ГЛАВА XXII

В работе первой заповедью майора Веденкина было: «Прежде всего — подготовка уроков, все остальное потом».

Обдумывание завтрашнего урока доставляло Виктору Николаевичу особенное удовольствие. Казалось бы, с годами подготовка к урокам должна была упроститься, свестись к несложному подбору фактов. Но так могли думать лишь педагогические чинуши. Пусть тема изучалась десятки раз, пусть сегодня предстояло повторить ее в нескольких параллельных классах, — все равно не может быть уроков, похожих друг на друга! Искусство не терпит скучного повтора, и если искания молодости остались позади и пришла зрелость, значит, появились и новые, еще более сложные поиски.

Виктор Николаевич был неистощим в исканиях. Он то проводил киноурок о Суворове, то сооружал с ребятами панораму «Полтавского боя», то приглашал на исторический кружок родителей героев-краснодонцев или обнаруживал в городе участника обороны Порт-Артура и организовывал встречу с ним. Он затевал переписку с автором книги о герое-комсомольце Викторе Талалихине, с воинами фронтовой гвардейской части, помогал ребятам составлять альбом «Десять ударов Красной Армии» и выпускать журнал «По суворовскому пути».

Продумав урок, Виктор Николаевич достал топографическую карту, цветные карандаши и стал наносить на карту условные обозначения: надо было сдать полковнику Ломжину задание по тактике. В стекла окон бил весенний дождь. Смеркалось. Веденкин зажег настольную лампу.

Мысль, неотступно преследовавшая его с утра, мешала спокойно выполнять задание. Он встал, прошелся из угла в угол, ероша волосы. Открыл дверь в соседнюю комнату.