Алые погоны

— Безобразие! — говорил он, ероша светлые волосы. — Авилкин сегодня опять не выучил урок! И ведь пустяки задал, — две странички, считая иллюстрации. «Почему не выучили?» — спрашиваю. Говорит: «Времени не хватило». Ну, совесть-то, совесть у него есть? — наступая на капитана Беседу, возмущался Веденкин. — Я должен проучить этого лентяя… Знаете, что я придумал? — и, приблизившись к Алексею Николаевичу, Веденкин негромко сказал ему что-то.

— Хорошо, попробуем, — подумав, согласился капитан и пошел строить роту на обед. Веденкин возвратился в отделение.

Каменюка стоял перед строем.

— Смирно! Отставить! Смирно! — придирчиво командовал он.

— Суворовец Авилкин, ко мне — приказал Веденкин, и Павлик, выйдя вперед, выжидающе уставился на офицера.

— Старший суворовец, — обратился майор к Артему, — ведите отделение в зал. Оттуда рота пойдет в столовую. Авилкин останется со мной.

Артем увел отделение.

— Вы заявили, Авилкин, — неторопливо усаживаясь за стол в классе, сказал Веденкин, — что у вас не хватило времени приготовить урок истории, вот мы его сейчас и приготовим. Откройте учебник на странице сто тридцать шесть… Так… Учите! А я пока займусь своими делами.

Павлик хотел было спросить, как же быть с обедом, но рассудил, что минут за двадцать выучит урок и поспеет в столовую как раз вовремя. Он покорно раскрыл учебник и, беззвучно шевеля губами, стал читать:

«Во второй половине XIX века было много талантливых писателей, художников, композиторов… писателей, художников, композиторов…» «Кто это такие — композиторы?» — подумал Авилкин, но решил не спрашивать — это могло задержать его в классе. Майор, словно забыв о нем, что-то писал, низко склонившись над столом.

— Выучил! — Авилкин поднялся.

— Неужели? — спросил преподаватель. — Рассказывайте.

Павлик отвечал довольно бегло, но все же кое-где сбивался.

— Что, что? — переспросил Виктор Николаевич. — Мусоргский написал «Садко»? Нет, вы еще не выучили, — и майор опять уткнулся в свою тетрадь.

Павлик вздохнул, сел и снова зашевелил губами, склонив рыжую голову над учебником. «Первое, наверно, уже поели, поспеть бы ко второму», — думал он.

Еще минут через двадцать Авилкин встал и убежденно сказал:

— Теперь выучил!

Рассказывал он бойко, только перепутал имя и отчество Репина.

— Недоучили. И что вы спешите? — Веденкин с сожалением посмотрел на Авилкина. Майору и самому нужно было бы поскорее попасть домой, — там ждали его с обедом, но он решил завершить дело.

Наконец Авилкин был отпущен. В коридоре Павлика ждал Дадико Мамуашвили.

— Что ты там делал?

— Учил историю, — хмуро буркнул Авилкин. — Что на обед было?

— Борщ и макароны с мясом… Я не съел всего… А к чаю…

— Ну, ладно, хватит, — раздраженно перебил его Павлик, — пошли…

Немного позже Алексей Николаевич вызвал Авилкина и тоном, не допускающим и мысли о снисхождении или участии, сказал ему:

— Пойдите в столовую, там случайно остался один обед. И помните: уроки должны быть выученными всегда!

2

Раздумывая над тем, как заставить отделение учиться в полную силу, Алексей Николаевич обратился за помощью к Боканову. Вместе они выработали «план наступления», в котором главную роль должен был сыграть комсомол первой роты.

Беседа привел к себе в класс Ковалева.

— Вы утверждаете, — обратился капитан к своим ребятам, — что всем успевать невозможно? Вот спросите у суворовца первой роты, почему в их отделении нет отстающих.

Капитан Беседа холодно посмотрел на притихший класс и вышел, плотно закрыв за собой дверь, словно подчеркивая этим нежелание вмешиваться в личные дела суворовцев.

Ковалева знали в училище как отличного стрелка и ловкого фехтовальщика на эспадронах. На вечерах самодеятельности он неизменно побеждал противников — быстро и красиво.

Володя начал сразу с самого главного, без всяких подходов и вступлений:

— У нас все успевают потому, что много работают и честно относятся к своим обязанностям.

— У вас ум развитый! — ввернул Авилкин.

— А вы что, недоразвитые? Умственно отсталые? — язвительно спросил Ковалев. — Вы что, хотите, чтобы первая рота вас, как лодырей, к себе даже близко не допускала? Вы думаете, можно училище позорить, и вам сойдет? Мне ребята поручили сказать: если за эту неделю не выправите успеваемость, вход в нашу роту для вас закрыт. И на все училище прославим: в четвертом отделении пятой роты люди без чести и совести! Напишем о вас в Ставропольское училище и в «Пионерскую правду».

Почему Володя выбрал именно Ставропольское училище, он и сам не смог бы объяснить, но слова его произвели нужное впечатление.

Ребята сидели нахохлившись. Они никак не ожидали такого оборота дела. Если бы все это было сказано воспитателем, это было бы неприятно, но естественно. Офицер просто отчитывает, делает нагоняй и будет еще не раз отчитывать и делать нагоняй, — таковы уж его обязанности! Но с Ковалевым совсем другое…

— От имени отделения заявляю, — Илюша Кошелев поднялся с оскорбленным видом, — что честь у нас есть.

— Посмотрим! — недоверчиво бросил Володя, и на этом разговор закончился. Но в классе после его ухода еще долгое время было шумно.