Алые росы

Борис Лукич решительно повернул на главную улицу, где в бывшем губернаторском доме, напротив Совдепа, помещался губернский комитет эсеровской партии. Там, в губернаторской спальне, находится кабинет председателя комитета. В обширном губернаторском кабинете расположились: секретарь, агитаторы, уполномоченные различных учреждений и общественных групп. Здесь вечно толпился народ, но говорили интеллигентно, вполголоса и на вы, не то что в Совдепе напротив, где суета, сизые ленты табачного дыма, стук прикладов и не редкость крепкое словцо.

В эсеровском комитете с трудом, но все-таки сохраняют необходимую респектабельность: натирают паркет.

Здесь даже разносят посетителям чай в настоящих стеклянных стаканах, а не в кружках из жести.

Бориса Лукича уважали в губернском комитете. Когда он вошел, раздались приветствия, его приглашали присесть, засыпали вопросами о видах на урожай, о росте влияния эсеровской партии на селе.

Высокая секретарша в синем платье классной наставницы подняла глаза от бумаг, сняла с тонкого носа пенсне и повелительно проговорила вполголоса:

— Тише, товарищи. Борис Лукич, вас очень ждет председатель. Несколько дней уже ждет.

— Мне бы нужно срочно увидеть Евгению Грюн.

— Товарищ Грюн в губернии, на митингах. В городе будет дней через десять… — и повторила с нажимом — Председатель не любит ждать долго. Идите, голубчик, скорее.

В председательском кабинете стояли кресла из белого дерева с золотыми каемками, и с сидениями из голубого атласа. Увидишь их и говорить начинаешь тише, и слова в разговоре подбираешь особые. Здесь, в кабинете, творилась история и, заходя сюда, Борис Лукич всегда испытывал ощущение приподнятой взволнованности. Отсюда исходили приказы, смысл которых Борису Лукичу порой был даже неясен, но он выполнял их.

Сегодня буря негодования против судей, против бесправия человека прорвала обычную сдержанность.

— Здравствуйте, — начал Борис Лукич, заходя в кабинет. — Я к вам пришел по поводу беззакония…

— Знаю, — оборвал его председатель, плечистый, высокий, широколицый. Он поднялся из-за стола, пожал Борису Лукичу руку и горой навис над его головой. — Садись. И первые вопросы задам я. Какой бес тебя укусил и ты сцепился с попом из-за какой-то там рыбы?

— Не рыбы, товарищ председатель, а из-за людей, из-за крестьян. Отец Константин попрал человеческие права, а мы члены крестьянской партии…

Председатель поморщился и оборвал Бориса Лукича:

— Я читал твое письмо прокурору и письмо попа архиерею. А вот телеграмма Керенского: «Крайне недоволен событиями села Камышовки». Так вот, немедленно поезжай домой, попроси извинения у попа и благодари бога, что отделался только этим.

— Товарищ председатель, мы же крестьянская партия…

— Ты меня еще поучи… Все силы направил на, свару с попом, а возле Камышовки появились большевистские агитаторы. И ты только взгляни, как они ухватились, как хитро используют против правительства твою и поповскую дурость. Собираешься спорить? На, читай, — протянул Борису Лукичу несколько вырезок из газет.

— «Мы, крестьяне села Озерки, — читал Борис Лукичи, — клеймим позором тех, кто измучил церковным покаянием наших братьев из села Луговое, поймавших полпуда рыбы на Карасевом озере. А теперь еще в суд их везут. Эсеровские ораторы кричат на митингах о свободе, братстве, народной власти, а министры в Питере — капиталисты…

— Видал, куда гнут, — подчеркнул председатель.

— …Капиталисты гонят нас на войну. Землю по-прежнему отдают кулакам, а Керенский издал закон об охране посевов. По нему наших братьев без дела в кутузку бросают. Только Советы есть наша народная власть, и мы всемерно поддерживаем Советы и Ленина. Долой министров-капиталистов! Долой войну! Дать землю крестьянам! Да здравствуют Советы! Мы заявляем, что когда придет час, так силой поддержим Советы…»

На других вырезках напечатаны похожие резолюции сходов из Веселых Лужков, Куликовского Поля.

— Видал, куда замахнулись? На Временное правительство, на Керенского. И все из-за вашей глупой свары с попом. Не вмешайся ты, поп набил бы им морды, отдал лошадь, телегу и отпустил бы. Нет, надо было тебе вмешаться, и пошло на принцип..

— Так кто же творит беззаконие?

— Ты мне вопросов не задавай. Я сам задаю вопросы, таким, как ты.

— Я не могу поступить иначе. В наших газетах пишут именно об абсолютной справедливости, абсолютной. свободе духа, о достоинстве, о правах и чести, каждого человека России…

— Я сам пишу эти статьи и лучше тебя разбираюсь в этих делах. Основные задачи на сегодня — это обезвредить большевиков, подорвать их влияние в массах и консолидировать наши силы, а поп с амвона завернет что-нибудь против нас — и расхлебывай. Запомни, — с угрозой сказал председатель, — я должен получить письмо от попа, что он принял твои извинения и претензий к тебе не имеет. Иначе… и чтоб из Озерков, Веселых Лужков пришли другие резолюции сходов.