Алые Розы (СИ)

Двадцать восемь минут. Я уже хочу спать, может, я посплю пока, а завтра она мне позвонит. Ставлю на самый громкий режим, снимаю халат и, голенькая, ложусь в холодную постель. Какая же я красоточка! Какие ножки, какое тело! И почему меня никто не хочет? Хочу, чтобы меня трахнули. Желательно, чтобы это была девушка — очень красивая девушка, такая, как Вика. Она самая красивая на свете. Представляю себе ту красавицу из порно: как она подойдёт к кровати, наденет на меня ошейник и заставит меня лизать, а я буду с удовольствием отлизывать её «киску». А потом она наденет страпон и будет меня трахать, как мужчина. И мне даже будет больно, но я буду терпеть, потому что я её люблю.

Тридцать одна минута… Пишу ей эсэмэс.

«Ты скоро? Мы же договорились созвониться. Я тут сижу и жду».

Сразу приходит ответ:

«Пять минут».

Шлю в ответ целый ряд сердечек. Мне так хорошо мечтать о ней! Как будто я не одна сейчас, а она где-то рядом; я чувствую её присутствие, чувствую запах её тела. Мне кажется, что она тоже чувствует меня. Люблю её, обожаю! Викусенькая моя, любимая, ласточка! Закрываю глаза, обнимаю и прижимаю к себе подушку. Телефон из рук не выпускаю. Вновь опускаю руку вниз и легонько поглаживаю свою «кисулю». Всё так странно. Зеваю, улыбаюсь и закрываю глаза.

Отдыхаю. Лежу и ни о чём не думаю, и только сердце плачет в груди. Пока ещё не рыдает, а просто плачет, воет тихонько, но никто его не слышит. Мир глух к его слезам, как и к моим. Так мило — плакать из-за девушки; ну что ещё может быть милее? И что с того, что я тоже девушка? Так даже интереснее. А что мне делать с собой, если я её люблю? Обожаю её глазки, обожаю её ножки! Обожаю её губки, её «киску», её мордашку, её светло- русые волосы, её имя, её голос! Вновь беру в руки телефон. И едва сдерживаюсь, чтобы не зарыдать, заставляю себя улыбнуться.

«Ну, когда же ты позвонишь, я все глазки выплакала?»

Тридцать семь минут. И тут — звонок.

Глава 11

Сердце буквально рвётся из груди. Как же сильно оно лупит! Не износится ли оно за каких-нибудь пять десять лет в таком темпе. Я не хочу умирать молодой, придётся принимать успокоительные. И за что мне это всё? Нижняя челюсть дрожит, и дрожь бежит по рукам. Я уже вся дрожу и чуть не роняю телефон.

«Ну что ты, дурочка, звоночка любимой испугалась?» — уговариваю себя поднять трубку. Палец не может сразу попасть по бегунку, сейчас ещё пропущу звонок, которого так долго ждала. Пара секунд… мне нужно отдышаться, привести себя в порядок.

«А ну не реви, как дура! — обращаюсь к себе. — Не реви». Знаю, как хочется сейчас заплакать, но нельзя. А слёзы так и катятся из глаз. Да что же я за ничтожество такое?! Даже трубку взять не могу. Столько ждала звонка, и тут разревелась. Бедненькая.

«Успокойся, Юлечка, успокойся». Вдох, выдох, беру трубку… Чёрт, не берётся! Опять глючит телефон. Только бы она не решила, что я сплю, и не бросила трубку!

— Да, Викулечка, — отвечаю, едва справляясь с волнением. Мне радостно и страшно одновременно. Что она скажет? О чём мы будем говорить? Зачем я ей позвонила посреди ночи? Я просто голос её хотела услышать, мне так не хватает её, так не хватает! Жизнь без неё потеряла всякий смысл, всё потеряло смысл.

— Приветик, Юль! Ты что, совсем! В три утра мне наяриваешь! — Вика сразу берёт «быка за рога». — Что там случилось, что ты утра не могла подождать?

Набираю воздуха в грудь и набираюсь смелости:

— Тридцать семь минут. Вика, тридцать семь минут ты не могла мне перезвонить. Это у тебя пять минут называется?

— Ты что, засекала? — Я слышу добрые нотки в её голосе.

— Ага, — смеюсь я и вытираю слёзы.

— Так что у тебя случилось, Юлечка? — совсем по-доброму говорит она.

— Ничего, — отвечаю. — Я просто соскучилась.

— В три утра?! Ты в три утра соскучилась?! Ты с ума сошла?! Меня разбудила, чуть Сашку не разбудила и весь дом на уши не поставила! Я думала, что-то серьёзное.

Ну да, конечно, так я и поверила! Если бы ты думала, что там что-то серьёзное, ты бы тридцать семь минут где-то не шаталась. А вдруг я тут в луже крови валяюсь, вдруг меня маньяк изнасиловал, а ты там чем-то тридцать семь минут занимаешься? Конечно, я этого ей никогда не скажу.

— Просто вспомнила о тебе и не смогла уснуть, — откровенничаю я. — Мне так тебя не хватает, Вика! Можно, я приеду? Я буду тихо себя вести, обещаю.

— Нет, Юля, нельзя. Что тут непонятного?

— Ну почему? — начинаю канючить я. — Почему нельзя? Я так хочу тебя увидеть и-и-и-и… — сглатываю слюну, не могу продолжать. Сейчас опять разревусь. Дура, что ей позвонила, о чём я только думала? что она мне скажет: «Приезжай и трахни меня»? Так она и сама позвонить может, я же ей не откажу, я ей отказать не способна.

— Ю-у-у-уль, ну что опять случилось? Мы же всё уже обсудили и решили.

— Я знаю, но никак не могу с этим смириться… мне так тяжело без тебя!

— Знаю, — говорит она и на время замолкает. — Знаю, но ничем помочь не могу.

— Можешь, Вика. Только скажи, и я приеду. Я буду всё делать, я уже на всё готова… Вика, я всю ночь плачу. Как же мне больно!