Алжирские тайны

– Но в то же время вы утверждаете, что не прошло и суток после этого столь необходимого убийства, как вас все-таки разоблачили?

– ^Да.

– Это весьма прискорбно, согласны?

– Конечно.

– Капитан, вы неделю бродили по пустыне без пищи и воды?

– Нет, не так долго. Дня три, может, четыре. Точно не знаю. Какое-то время я был в бреду, а под конец потерял сознание.

– Но ведь вы бродили по пустыне с пулей в ноге? Вы очень выносливый человек.

– Да нет же! Вы не понимаете. Это произошло в конце, когда меня подобрали арабы.

– Ах да, вы же об этом упоминали, но скажите, почему этот бедуин прострелил вам ногу?

– Не знаю. Возможно, это был, как сказала Зора, несчастный случай.

– Выходит, вы верите тому, что сказала эта Зора? Вы действительно ничего не помните до того момента, как очнулись в квартире, принадлежавшей аль-Хади? И долго эта необыкновенная женщина держала вас взаперти?

Нунурс отпускает какое-то замечание по поводу жены аль-Хади, слишком быстро, чтобы я успел расслышать, и все смеются. Но я тоже смеюсь, чтобы выразить солидарность с коллективом. На самом же деле я очень раздражен. Этой пустой болтовней они ничего не добьются. Никакого впечатления они на меня не производят.

«Доктор», то есть еще не доктор, наклоняется ко мне:

– Смейтесь-смейтесь, все равно вы уже покойник.

– Мы еще не видали, как смеются покойники, – поддакивает жонглер.

– Вам следовало бы знать, – продолжает «доктор», – что удушение с помощью гарроты – процесс более длительный, чем казнь через повешение на эшафоте. Как правило, при казни с помощью гарроты смерть наступает от асфиксии. Хотя не исключено, что в Нунурсовых руках у вас сломается шея – если раньше не порвется шнурок. Я все время уговариваю Нунурса пользоваться струной от рояля, но он и слушать не хочет. Думаю, не ошибусь, если скажу, что даже после того, как сломается шея, вы еще минуту или полторы будете находиться в сознании. А потом хлынет наружу все содержимое вашего кишечника.

«Доктор» поворачивается, чтобы обратиться к остальным присутствующим:

– А он еще смеется и даже не пытается в чем-то нас убедить!

– Нет, пытаюсь, черт побери! Это вы не желаете ни в чем убеждаться!

– Ну что ж, попробуем еще раз. Вопросов очень много, уж не взыщите. Надеюсь, вы не в претензии?

– Мы должны во всем разобраться.

– Да. Эта женщина, Зора, держала вас взаперти по просьбе этих ваших друзей, Рауля и Шанталь, а они – члены организации «Сыны Верцингеторикса»?

– Насчет Рауля не знаю. Он… был… другом Шанталь. А Шанталь несомненно состоит в организации.

– Когда Рауль пришел на квартиру Зоры, вы втянули его в долгую полемику о коммунизме?

– Да, вернее сказать, это он меня втянул. Как я уже говорил, он пытался заставить меня отказаться от марксистских убеждений. Разумеется, это ему не удалось.

– Гм-гм. Вам следовало бы знать, товарищ, что все присутствующие в этой комнате – социалисты, но в первую очередь мы – алжирские националисты. Мы не являемся марксистами и не собираемся подчиняться приказам Москвы или Пекина.

– Спасибо, товарищ, за это важное разъяснение. Надеюсь… даже уверен, что, несмотря на это, мы с вами участвуем в совместной борьбе против гегемонии французского монополистического капитализма в Алжире.

– Гм-гм.

Похоже, присутствующие не очень-то довольны, и допрос возобновляется.

– Как долго вы были пленником этой женщины, Зоры, и ее собаки?

– Господи, да откуда мне знать! Мне же давали наркотики! Неделю по меньшей мере. Это могло бы тянуться гораздо дольше.

Я стараюсь, чтобы в моем голосе звучали нотки панического страха. Этих людей я уже раскусил. Эта шайка уличных борцов за свободу, эта мелкая шушера хочет почувствовать, что я готов расколоться и признать их превосходство. Грубо воздействуя на мои эмоции, они явно добиваются компромисса. Ничего, они у меня еще за это поплатятся!

«Доктор» прищелкивает языком:

– Вы рассказали нам далеко не все. Подоплека этого дела заключается в том, что Шанталь и ее пособник, этот лейтенант Шваб, успели перехватить бедуинов раньше, чем другие армейские поисковые группы, заплатили бедуинам, чтобы те вас подобрали, связались с этой женщиной, Зорой, и, рассказав ей о том, как вы пытали и убили ее мужа, без труда уговорили ее взять вас под свою опеку и охранять до тех пор, пока Шанталь с Раулем, встретившись в Лагуате, не решат, как с вами следует поступить, но вам удалось сбежать до приезда Шанталь.

«Доктор» загибает пальцы, проверяя, не упустил ли он чего-нибудь. Здесь это единственный сообразительный человек – возможно, он даже немного умнее меня. Он имеет более ясное представление обо всем происшедшем. А вот Нунурс в недоумении чешет голову. Что за дурак сказал: «Тому, чью жизнь не исследуют, не стоит и жить»? Ведь существует опасность угодить в руки глупых исследователей. Эта компания применяет невероятно дилетантскую методику допроса. Если эта ячейка не будет расформирована, придется ее хорошенько обтесать.

– Да, наверно, так оно и было, – с наигранным смирением соглашаюсь я.

Однако «доктор» скребет ногтями свой плохо выбритый подбородок:

– И все же в этой истории много таинственного.