Амадей (ЛП)

Простите великодушно. Вечно болтаю ерунду. Спросите Станцерл – я просто неисправим. (Ван Свитену.) Язык мой глуп. Но сердце говорит правду. Ван Свитен. Это верно. Вы, Моцарт, и в самом деле славный малый, хотя несете всякую чушь. Я это вижу. Он станет хорошим членом нашей ложи, правда, Сальери? Сальери. Даже лучше меня, барон. Ван Свитен. Но постарайтесь, мой друг, более серьезно относиться к таланту, которым наградил вас господь. (Он улыбается, пожимает Моцарту руку и уходит.)

САЛЬЕРИ встает.

Сальери. Buona fortuna, Mozart.[60] Желаю вам удачи. Моцарт. Grazie, Signore. (Подходит к Штреку.) Не хмурьтесь, герр гофмейстер. Я осел. С ослом легко дружить. Надо потрясти его копыто. (Он сжимает кисть руку и делает из нее «копыто».)

ШТРЕК с опаской пожимает его, но тут же отскакивает. Так как Моцарт издает ослиный крик.

И-иии-о-ооо!.. Скажите императору, что опера готова. Штрек. Готова? Моцарт. Да, в голове. Теперь осталось ее нацарапать. Прощайте. Штрек. Всего доброго. Моцарт. Вот увидите! Он будет еще мной гордиться. (Делает фортель рукой и уходит, весьма собой довольный.) Штрек. Нет, этот молодой человек просто невозможен!.. Сальери (с иронией). Да, весьма подвижный. Штрек (вспыльчиво). Он просто невозможен! Непотребен!.. Невыносим! (Застывает в негодовании.) Сальери (к зрителям).Что же такое сделать? Как помешать ему?.. Сорвать постановку «Фигаро»?.. Невероятно, но уже через шесть недель сочинитель закончил всю партитуру!..

Вбегает РОЗЕНБЕРГ.

Розенберг. Он закончил «Фигаро»! Премьера первого мая! Сальери. Так скоро? Розенберг. Нет никакой возможности вмешаться!

Небольшая пауза.

Сальери (лукаво). А у меня есть идейка. Una piccola idea![61] Розенберг. Какая? Сальери. Mi ha detto [62] - мне говорили – che un baletto nel terzo atto? Розенберг (озадачен). Si. Штрек. О чем он говорит? Сальери. E dimmi…non e vero chel Imperatore ha probito – запретил – il baletto nelle sue opera?[63] Розенберг (понимая). Uno baletto…[64] А-ааа! Сальери. Precisamente. [65]Вот именно! Розенберг. Oh, capisco! Na che meraviglia! Perfetto! (Он злорадно хохочет.) Veramente ingegnoso![66] Штрек (раздраженно). Да, что он говорит? Что предлагает? Сальери. Повидайте его в театре. Розенберг. Конечно. Немедленно. Я и забыл об этом. Вы гений, придворный композитор! Сальери. Я?.. Но я ничего не сказал. (Уходит в глубь сцены.)

Свет начинает уменьшаться.

Штрек (очень сердито). Должен сказать – я весьма раздосадован. Кое в чем Моцарт прав. Слишком часто у нас здесь болтают по-итальянски! А теперь будьте добры, сообщите мне, пожалуйста, о чем вы сейчас говорили? Розенберг (с легкостью). Pazienza, мой дорогой гофмейстер. Pazienza.[67]Потерпите и узнаете!

Из глубины сцены Сальери кивает Штреку. Раздраженный и злой гофмейстер направляется к нему. Вместе они наблюдают за происходящим в следующих сценах, хотя сами не видны.

Свет еще больше уменьшается.

В затемненном театральном зале.

На заднике проецируется тускло мерцающие люстры в затемненном театральном зале. РОЗЕНБЕРГ сидит на одном из золоченных стульев в центре. Слева быстро входит МОЦАРТ в еще одном роскошном камзоле. В руках у него партитура «Фигаро». Он направляется к фортепьяно.

Розенберг. Моцарт!.. Моцарт! Моцарт. Да, герр директор. Розенберг (приветливо). Хотел поговорить с вами. Сейчас же. Моцарт. Конечно. А в чем дело? Розенберг. Можно взглянуть на партитуру «Фигаро»? Моцарт. Извольте. Но почему? Розенберг. Дайте сюда. (Сам не двигается.) Мне в руки.

Озадаченный Моцарт отдает ему партитуру.

Розенберг начинает ее листать.