— Мне не убедить тебя сейчас, — вдруг безнадежно сказал он, и Даша подняла голову, услышав в его голосе отзвуки потаенной боли. — Я мог бы возразить тебе, что ты и я здесь — одно и что, когда я говорил «буду ждать тебя», это все равно что сказать «ты тоже будешь ждать встречи со мной»… И вечность у нас — одна на двоих, и срок, который отмерен каждому, — это лишь половинка того времени, которое течет в нашей общей с тобой жизни. Но мне не объяснить тебе этого. А тебе, наверное, не понять… Пока еще не понять.
Он поднялся и помог подняться Даше, и они вновь посмотрели друг на друга. И девушка с внезапно просветлевшим лицом вдруг проговорила так тихо, что ей самой показалось, будто она только подумала это:
— Выбор всегда остается — не правда ли? Я ведь всегда смогу стать с вами вровень… и понять все, что ты пытался мне сейчас объяснить. Для этого нужно лишь…
Но Марио покачал головой:
— Не настаивай на собственном выборе, не спорь, carissima!.. Разве ты не чувствуешь, как легко тебе будет сделать ошибку? Чуть поторопишься или чуть запоздаешь — имы можем никогда больше не встретиться с тобой. Слишком опасны игры со временем, с судьбой, с жизнью и смертью. — Голос его стал умоляющим, и он закончил с явным усилием: — Не торопись, прошу тебя. Пусть все идет своим чередом.
И Даша кивнула покорно и ласково. Если он так хочет… И тут же спросила, словно испугавшись проиграть из-за своей покорности:
— Но ты не оставишь меня? Обещай…
— Обещаю, — сказал он серьезно. Ей показалось, что усталость покидает ее, и легче становится дышать, и дорога мягкою пылью обнимает ее ступни и ложится перед нею бесконечной лентой, уводящей их в ту самую вечность, в которую верил Марио и которой должна была теперь довериться Даша.