Амалия. Книги 12-21

– Меня зовут мадам Рамбальди, я живу в Руане, – сообщила дама. – Мой покойный муж был профессором пения… впрочем, это к делу не относится. Пребывая в стесненных обстоятельствах, я увидела объявление в газете и, посоветовавшись с нашим кюре, решилась на путешествие в Париж.

Папийон мысленно застонал. Еще одна ненормальная увидела объявление о награде в тысячу франков и явилась его зарабатывать, а инспекторы ее проворонили и вместо того, чтобы самим выслушать ту чепуху, которую она собиралась изложить, пропустили к нему. Положительно, это было ничуть не лучше, чем все время трезвонящий телефон.

– Я знаю, кто убил русского графа, – многозначительно промолвила мадам Рамбальди, подавшись вперед.

– И кто же? – машинально спросил Папийон.

– Филипп Бонту. Наверняка он, больше некому. – Видя полное непонимание на лице комиссара, мадам Рамбальди поторопилась объяснить: – Видите ли, я прожила в Руане всю жизнь. А когда постоянно живешь в одном и том же месте, поневоле узнаешь людей. Я хочу сказать, тех, кто живет в городе.

– Разумеется, разумеется, – пробормотал комиссар.

– Филипп и его сестра носили фамилию Бонту, но после той истории им, конечно, пришлось несладко. Отец их был пьяница, мать пыталась устроиться то к модистке, то к портнихе, но у нее руки не годились для иглы. – Мадам Рамбальди сделала крохотную паузу. – Люди говорили, что старый Бонту был вовсе не отец Соланж, но сами знаете, в провинции люди любят посплетничать. Во всяком случае, девица не слишком походила на своего брата. Однако она целиком была под его влиянием.

– И что? – промямлил комиссар.

Поглядывая на телефон, полицейский прикидывал, не вернуть ли трубку на рычаг. Авось звон чертова аппарата заставит старушку поторопиться с рассказом. Папийон предвидел, что посетительница не закончит его, пока не ознакомит со всеми достоинствами и недостатками руанских обывателей.

– Про нее я могу вам рассказать очень подробно. Сначала Соланж устроилась ученицей к модистке, – благожелательно улыбаясь, повествовала мадам Рамбальди, – потом стала служить в кафе. Она хорошо считала, и иногда ее ставили на кассу. Так вот, когда девица ушла из кафе, кто-то забрался в него ночью и похитил всю выручку. Тут все вспомнили, что, когда Соланж ушла от модистки, кто-то ограбил ее лавку. Само собой, пошли всякие разговоры…

Решившись, комиссар вернул трубку телефона на место. Он рассчитывал, что аппарат тотчас же начнет трезвонить, но не тут-то было. Тот молчал как убитый.

– Я говорила с нашим инспектором, – продолжала неутомимая мадам Рамбальди. – Разумеется, оказалось, что Соланж ни при чем – когда произошло второе ограбление, все ее видели на танцах. Но инспектор предположил, что сначала девица все узнавала, ну, где лежат деньги и прочее, а потом рассказывала своему брату, и именно он ограбил лавку и кафе. У них дома устроили обыск и нашли кое-что из вещей, украденных у модистки. Не украшения, их успели продать, а какую-то фарфоровую фигурку или что-то в этом роде. Филиппа хотели арестовать, но он скрылся. Мать Соланж валялась у мадам Фреше, модистки, в ногах, умоляя не губить ее дочь. А старик Бонту к тому времени уже умер, да… Жена вскоре последовала за ним, у нее сердце не выдержало. Мадам Фреше не стала преследовать Соланж, хотя всем была ясна ее роль в этом деле. Ограбление кафе девица категорически отрицала, и против нее не было никаких улик, но люди больше не желали иметь с ней дела, и их вполне можно понять. Брат ее, как я уже сказала, исчез, а сама Соланж вскоре перебралась в Париж. Ну, комиссар, вы, конечно, уже поняли, к чему я веду?

– Кажется, да, – медленно проговорил Папийон.

Телефон разразился яростным звоном, но комиссар не обратил на него никакого внимания.

– Грюйер – девичья фамилия ее матери, – радостно осклабилась мадам Рамбальди. – И негодяйка была горничной в доме убитого графа. Ее имя Соланж Грюйер или Соланж Бонту. Уверена, она поддерживала связь с братом. И не удивлюсь, если ее бывшие хозяева не раз страдали от краж – когда она уже перестала у них работать, само собой. Графа Ковалевского ограбили и убили после того, как он рассчитал своих слуг. Конечно, на него напал Филипп, больше просто некому.

– Сударыня, – с чувством проговорил комиссар, сбрасывая трубку телефона на стол, чтобы трезвон не мешал разговору, – не могу выразить, до чего я вам признателен. Один вопрос: вы помните, как выглядел Филипп?

– Высокий молодой человек, – подумав, ответила старушка. – Волосы довольно светлые, лицо приятное. Знаете, во времена моей молодости о таких говорили «все при нем». Мальчиком он был очень мил, но потом его призвали на военную службу, которую Филипп отбывал где-то в колониях. Вернулся сильно переменившимся. Конечно, ему шла военная выправка, но, мне кажется, ему не пошло на пользу, что в полку его учили стрелять и убивать. Еще до того, как он начал грабить, Филипп несколько раз ввязывался в скверные истории. Вспыльчив был невероятно…